Трава была мягкой; огромный песчаный монолит служил прикрытием от любопытных глаз, но Синджин быстро изучил окружающий ландшафт, словно волк, нюхающий ветер, и лишь потом обратил свое внимание на Челси.

— Вокруг никого нет, — прошептала она. В расстегнутой куртке, в юбке, расклешивавшейся вокруг нее, она была сочной цветущей молодой барышней, свежей, как весенняя зеленая трава, хотящей его.

Он узнал этот взгляд женских глаз, этот жар, когда забывают о мужьях и слишком внимательных слугах, когда садовый домик во время сбора к завтраку кажется достаточно безопасным, в котором он должен был придерживать одной ногой дверь, что он и делал в высшей степени умело. Поэтому он с улыбкой выразил свое согласие, вместо того чтобы отметить, что кто-нибудь может очень быстро прискакать из-за горизонта. И, потянувшись, он отбросил в сторону с ее груди куртку.

— Тебе не холодно? — Намек на улыбку играл на его губах.

— Напротив, — шептала Челси. Она была такой теплой, что прохладный ветерок действовал успокаивающе на ее обнаженное тело. Желание горело в ней. Ему нужно было только приблизиться к ней — и она его хотела; ему нужно было только улыбнуться медленной ленивой улыбкой — и она таяла.

— Ты спешишь? — Он спрашивал, сколько у нее времени, но его медленные беспорядочные движения вокруг ее розовых сосков отвлекали ее, возбуждали, придавая некоторую расплывчатость его вопросу.

— Да, — прошептала она, — и.., нет. — Мгновенная томная улыбка искривила ее губы, тронула глаза, придала чарующую чувственность утонченно красивому лицу. — И я думаю, ты можешь принять оба ответа.

— С удовольствием, — мягко ответил он, — и начиная с «да», — добавил он, полуприкрыв глаза темными ресницами, расстегивая оставшиеся нерасстегнутыми пуговицы на замшевых бриджах. — Я к вашим услугам…

Он поднял глаза и улыбнулся тепло, открыто, соблазнительно.

Она почувствовала внизу живота волну жадной страсти, разлившуюся по телу при взгляде на его огромное возбуждение, не стесняемое теперь ничем; она почувствовала себя открытой для него, когда он снял мягкую кожу бриджей с бедер. У него была бронзовая кожа, его возбуждение билось о ее живот, и без подготовки, повинуясь ее желанию быстроты, он откинул юбку, раздвинул ее ноги в ботинках и вошел в нее, почти полностью одетую.

«Я видела его во сне прошлой ночью», — подумала она, когда его твердая и длинная плоть мучительно медленно заполнила ее. Воспоминание было вызвано его изысканными одурманивающими движениями, она задрожала от своей физической потребности в нем.

Синджин не верил в сверхъестественное и возвышенное, но степень явного экстаза, атакующего его чувства, обжигала мозг, и трепетная дрожь откровения прошла у него по спине. Как она делала это с ним?

Как эта золотоволосая девчонка с такой силой воспламеняла его чувственность? Была ли она нимфой из Лоулэндов или колдуньей, обладающей волшебством делать его чувства столь глубокими? Но затем она подняла бедра навстречу ему, ее руки скользнули вниз по его спине, и все перестало иметь значение, только горячее и скользкое ощущение вокруг него.