— Ты ведь понимаешь, что есть военная тайна.

— Понимаю, товарищ комиссар. Не говорите всего. Скажите — он жив, ранен?

Богданов взял Марийку под руку, повёл к воротам, где стоял дневальный.

— Ну, что ты такое несёшь? Жив, конечно. Просто рация замолчала. Питание кончилось. Рация у них новая, «Север» называется, недавно Пашкевич несколько штук привёз из Москвы, дали в штабе партизанского движения. Станция надёжная, но, говорят, батареи садятся быстро. Они много дельного передали, часто на связь выходили, потому и село питание. В общем, скоро вернётся, увидитесь. Не кручинься, всё будет путём. Веселее, веселее, ну что ты, прямо не узнаю тебя.

Марийка натужно усмехнулась, глядя на поющего комиссара, тряхнула густой копной волос.

— Вася тоже пел мне эту песенку.

— Объявится со дня на день. Потерпи: разлука — горнило для любви.

— Женское сердце — верный вещун, — вздохнула Мария. — Ноет оно у меня, ночами ноет. Никогда не знала, с какой оно стороны, это сердце, а теперь знаю.

Богданов достал портсигар, закурил.

— Могикан тоже волнуется за эту группу. Места себе не находит. Молчит, правда, да все-то видят. Его Таня жаловалась мне — всё лето не спит почти совсем, она уж и в госпиталь тайком ходила, снотворное выпросила, теперь в чай подмешивает. А вас как он ждал, тебя то есть! Как мальчик обрадовался, когда с тобой первый раз поговорил по телефону. В столовой встретил меня, не утерпел, шепчет — Марийка объявилась! Первый раз его таким видел. Он парень сдержанный, серьёзный. Ну, а чтоб о секретах в столовке? Я даже растерялся. Потом уже узнал, что Аня погибла. Он-то промолчал, радость верх взяла. У него и другие потери были. Всё в себе носит. Словом не обмолвится, голос не повысит, зло ни на ком не срывает. Держит себя парень в руках. И ты держись, бери пример со своего Могикана…

Лебедева хотела было пойти на вокзал проводить Марийку, да не получилось — все инструкторы, кто не уехал в командировку, во главе с Андроповым пошли убирать общежитие. Скоро должны съезжаться на Пленум секретари райкомов комсомола, помощники командиров партизанских отрядов по комсомолу, передовые лесорубы, рыбаки, животноводы, деревообработчики, и принять их задумали, как самых дорогих гостей. Решили вымыть полы, набить свежим сеном матрацы, застелить новенькие простыни, в каждой комнате поставить букет из рябиновых веточек.

Марийка помогла лишь выскоблить котлы на кухне, прямо оттуда и побежала на вокзал.

В вагоне за столиком тихонько переговаривались, уставясь в газету, двое безусых младших лейтенантов с медицинскими змейками в петлицах.

Марийка слегка подалась вперёд, прочитала заглавия: «Не медлить с обмолотом хлебов», «На Северном Кавказе (подвиг сорока гвардейцев-миномётчиков)», «Богатый урожай в Сумпосаде», «Переходящее Красное знамя у Тунгудского района», «Бои в районе Новороссийска», «Английские моряки восхищены работой женщин в советском флоте».

Слова лейтенантов, которые уловила Марийка, ей не понравились. Медики шептались о том, что на фронте маловато сил для наступления, что не удалось сдержать натиск немцев в Крыму и поэтому пришлось оставить Севастополь, что можно было не дать Гитлеру прорваться к Дону и захватить Воронеж, что командование Брянского фронта оказалось не на высоте и вот теперь немцы пьют из касок волжскую воду у Сталинграда.