Они нарубили финками елового лапника и, постелив его на кострище, подсушили. Под толстой елью, там даже не было снега, вбили в слегка подмёрзшую землю две невысокие рогульки, положили на них жердинку, навесили на неё ветки плотно, одна на другую, устелили лапником землю — ночлег получился что надо.

Через двое суток, идя шаг в шаг, они утром вышли назад к дороге, ведущей из Падан в Сельги, залегли на кряжике и наблюдали почти до полудня. Суматохи, беспорядочной езды патрулей, ничего такого, что они ожидали, не увидели.

— А вдруг финны не поняли, что высажен десант? — засомневался Кудряшов.

— Ничего себе. А наши следы на берегу? Нет, финны не дураки. Уверен, они по следам посчитали, сколько нас. В сёлах ждут, как пить дать, — ответил Калинин.

— Нужно найти кого-то местного, переговорить, — твердила своё Мария. — Хорошо бы охотника, рыбака.

— Попробуй, найди его.

— Разрешите мне выйти на дорогу, — сказала Мария, — если кто-то на лошади будет ехать. Двое ведь с сеном проехали. Выйду, заговорю по-карельски, скажу, иду в Сельги к Туруевым, как учил Могикан. В Сельгах половина Туруевых.

— Ежели так, то надо, чтобы твой встречный сидел у нас на мушке, — добавил Кудряшов.

Передвинулись ближе к дороге, щёлкая нога об ногу, ждали. Проехал грузовик с двумя коровами в кузове, через полчаса — мотоциклист в сером плаще и в каске.

— Давайте возьмём, он нам всё расскажет, — заспешила азартно Марийка.

— Преждевременно, — остановил её порыв Калинин. — Пленный станет гирями на наших ногах, да и друзья-товарищи всполошатся, поиски начнутся. Уж давайте воссоединимся с нашими, внедрим вас в село на безопасное жительство, а тогда посмотрим.

Назавтра потихоньку побрели к ближнему озеру, его Калинин увидел, забравшись на сосну, обогнули мысок и наткнулись на ветхую рыбацкую избушку. От неё к озеру вели свежие следы больших сапог, чётко пропечатанные на мягком снегу. Решили ждать в избушке. Рыбак пришёл совсем скоро, им оказался глуховатый дед, который их совсем не испугался, а увидев финскую форму, догадался, что перед ним поисковая группа — подобная проверяла у него недавно пропуск на дороге.

Ребята молчали, а Марийка завела по-карельски разговор. Сначала о том, не видел ли он двух подозрительных людей где-либо на озере — один в чёрном, другой в защитном ватнике, затем посмотрела дедов пропуск — так и есть, дата выдачи свежая, три дня назад, поинтересовалась уловом, намекнула, кивнув на своих, что финские егеря не отказались бы от ухи, а напоследок спросила ещё, не слыхал ли рыбак о каких-либо «рюсся», которые объявились в этих краях месяц-два назад, придя с той, восточной стороны.

Дед ничего не ответил, достал краюху хлеба, принёс со двора свежих сижков, ряпушки, а уж когда развёл огонь в камельке, сложенном из дикого камня, рассказал, что дочка его, живущая замужем в Паданах, говорила, будто схватили финны осенью каких-то людей и тогда же их постреляли, но были они не «рюсся», а карелы, принесли с собой газеты и раздавали их в Термонах.

— Сказывала, что старшая была у них женщина, — добавил дед. — В летах уже, больная. Так её убили в лесу, она живой не хотела сдаваться, стреляла в финнов.