– Селен! – раздался голос Армана. – Остановись!

Она обратила взор на мужа.

– Родная, – подошел к ней, тотчас ощутив слабость, – все закончилось, слышишь? Они ушли.

Но фея не слышала, не понимала, ибо сила ее завладела сознанием. В этот момент рядом появился Мельёр, он схватил девушку за пылающую руку, заставил посмотреть на себя:

– Вода тиха, когда спит ветер, огню нет места, коль твердь холодна. Спи, мать природа.

Слова его снизошли благодатью, успокоили, тогда Селен почувствовала облегчение, а глаза начали закрываться. Арман успел подхватить жену на руки, но сейчас же в нос ударил запах крови.

– Она ранена? – принялся осматривать.

На что чародей сочувствующе покачал головой:

– Она потеряла самое дорогое, отнеси ее в шатер и позови лекаря.

– Что? – уставился на Мельёра.

– Поторопись, Дакар. Твоей жене нужна помощь. Сила природы, это слепая сила, ею надо уметь управлять, а Селен пока не умеет. Потому и …

– Нет, – замотал головой, после чего посмотрел на платье, которое пропиталось кровью.

Арман отнес ее в шатер, положил на койку.

– Тебе лучше уйти, – Грамур указал правителю на выход. – То не для мужских глаз.

– Ты сможешь ей помочь?

– Я постараюсь остановить кровотечение, но детей уже не спасти. Ступай, Дакар. Мы теряем драгоценное время.

Арман вышел на улицу, где его дожидались авены, боль лидера они уже почувствовали, посему не стали задавать лишних вопросов.

– Сочувствую, – Амос коснулся плеча Армана.

Селен пришла в себя спустя сутки. Фея открыла глаза, осмотрелась. Она в комнате Армана, вон и рубашка его висит на спинке стула, и родовой перстень поблескивает на прикроватной тумбе. А ведь он с ним никогда не расстается, странно. Вдруг заметила метнувшуюся тень под потолком, после чего эта тень сползла по стене на пол. Через мгновение рядом с кроватью стоял муж. Как раз без перстня и без рубашки. Он, молча, опустился на матрас.

– Почему ты молчишь? – хотела подняться, как ощутила боль внизу живота. – Что… что произошло?

– Берсы вернулись в поселение, а ты помешала им закончить начатое. Спасла последних из нас, – однако в голосе его не было ничего, кроме горечи.

– Почему у меня все болит?

– Потому что ты… – как же ему тяжело давались слова, – ты не справилась со своей силой, и она нанесла тебе вред.

– Какой вред? – а губы задрожали, глаза заблестели.

– Ты больше не беременна, Селен. Грамур с трудом смог остановить кровотечение, – принялся растирать руки. – Прости.

– Берсы ушли? – вдруг голос изменился, стал жестче.

На что Арман как-то странно посмотрел на нее:

– Да, ушли.

– Хорошо. Но они ведь еще вернутся, так?

– Вернутся. Селен, – взял ее за руку.

– Прошу, не надо, – покачала головой, – ничего не говори. Все равно не сможешь утешить, только больнее сделаешь.

– Мне уйти? – еле выдавил из себя.

– Нет.

Тогда Арман лег рядом, обнял свою маленькую фею.

И потекло время…

То медленнее, то быстрее дни сменяли друг друга. В Церат пришла зима, коя принесла за собой холодный порывистый ветер, проливные дожди и частые грозы.

Три месяца феи усердно учились, тогда, как их мужья готовились к скорой войне, из-за чего часто и подолгу отсутствовали. Амина постигала лекарское дело, в чем весьма и весьма преуспела, Альма нашла себя в магической картографии, что стало поистине откровением для всех, но фея с легкостью овладела необходимыми знаниями и долгими вечерами просиживала в библиотеке, составляя карты новых владений Дакара. Ну, а Селен выбрала совсем уж неожиданное ремесло – боевую магию. Ее внутренняя злость и обида требовали выхода, но главное, требовали возмездия. Управлять силой четырех стихий было крайне сложно, однако фея не сдавалась, тем более, что обучать ее взялся сам Мельёр. Арман поначалу был категорически против чародея, однако, после череды сложных переговоров и клятвенного обещания Мельёра, скрепленного магической печатью, все же принял его помощь.