Дальше в сторону берега вдоль пирса расположилось еще пять кораблей, а с той стороны причала – четыре, все одинаковые настолько, что какие тут Улучшатели, местные мастера боятся на полшага сдвинуться в работе, в которой нет места творчеству, выдумке, придумыванию чего-то нового.

Фицрой поглядывает на меня радостно и встревоженно. Город, раскинувшийся на берегу, вдвое, если не втрое превосходит Шмитберг, хотя то столица Дронтарии, по размерам, а кроме того, богатство и роскошь Гарна заметны даже вот так, издали.

Если лачуги где-то и есть, то на задворках, а на берегу сверкающая богатством и роскошью витрина королевства, по ней видна мощь здешних королей.

– Кораблей многовато, – обронил Фицрой небрежно. – Тут вдоль этой штуки… пирс называется?.. девять, а вон там у берега еще двенадцать…

– Не считая тех, – сказал я, – которые в плавании. Так и должно быть, дружище!.. Флот королевства обязан насчитывать даже не десятки кораблей, а сотни.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшего.

– Сотни?

– Это я смягчил, – сказал я. – Чтоб не пугать тебя тысячами.

Он с облегчением улыбнулся.

– Все шутишь… А морда такая серьезная.

– Смотрю на берег, – напомнил я, – потому и серьезная. Не забывай, мы из древнего королевства Серебряных Гор, ныне Гаргалота. Жаль, не успели придумать ему историю. Потому врать буду я, а ты только загадочно улыбайся и говори насчет подписки о нераспространении. И о неразглашении тоже.

– А это что такое?

– Это значит, – сказал я злорадно, – что обязательно проболтаешься, и в приличных королевствах таких за рубеж не выпускают, чтобы тайны оборонной промышленности не разболтали врагу, который, как известно, не ест и не спит, а только бдит и подслушивает.

– Понятно, – буркнул он, – почему ты оттуда убежал и все еще бежишь, бежишь… А я все думал, чего оглядываешься?

К моему изумлению, пирс и причал это одно, а город другое. Их разделяет крепкая стена с воротами, где дюжие стражи дежурят с остро заточенными топорами, а за двумя столами расположились чиновники короля, и всякий с корабля, кто желает посетить город, должен назвать себя и корабль, с какой целью и чего надо.

Фицрой возмутился, я сказал тихонько, хотя и у самого сердце екнуло:

– Это правильно, чтоб заразу не принесли… и всяких преступников из других королевств не набежало. Тем более в стольный град.

Он буркнул:

– Это понятно, иначе тебя бы давно остановили. Но как отличают заразного от незаразного? Да и вряд ли кто-то из преступников будет кричать, что вот я вор и убивец, плюйте на меня! Ты же вон какой тихий! Овечка. И не подумаешь.

– Это в идеале, – пояснил я. – Как все законы, что хороши и правильны, только не работают.

– Тогда зачем…

– Законы нужны, – сказал я шепотом, – иначе вообще не будет ориентиров, что хорошо, что плохо… Здравствуйте, уважаемые! Простите, что не знаю, как здесь принято именовать достойных людей, мы только что прибыли из Гаргалота, это великое и славное королевство на той стороне моря…

Наступила мертвая тишина. Оба служащих вскинули головы и уставились с великим изумлением. Стражи сразу повернулись все до единого и вытаращили глаза.