Мужчина заметно притихает, спокойно съедает свой заказ, благодарит уже другим тоном и даже оставляет мне приличные чаевые.

Смена близится к концу.

Ощущаю усталость, но вместе с тем, кажется, впервые, за двадцать дней самостоятельности чувствую небывалую, возможно, фантомную легкость. С наступлением темноты в основном зале приглушают свет. На небольшой сцене в углу появляются вокалисты, и вскоре раздражающий гомон голосов перекрывает красивая медленная композиция.

Сгружая грязную посуду, неосознанно улыбаюсь и чуть покачиваюсь в такт мелодии.

— Татка, прикроешь? — окликает напарница Тамара. — Перекусить хочу.

— Да, конечно. Только недолго. Сама понимаешь…

Тома бросает в мою сторону недовольный взгляд, мол, кого ты учить вздумала, и, крутанув бедрами, скрывается в подсобке. А я спешу вернуться в зал.

Не из вредности торопила Тамару. С шести вечера как раз наплыв посетителей случается. Сегодня не исключение. Отлучаться во время наивысшей нагрузки запрещено. До конца дневной смены и начала ночной всего два часа, можно выдержать без перекусов. Однако Тамара, я уже заметила, то и дело умыкает. Как я подозреваю, даже не из-за голода, просто на перекур. Приходит потом, по запаху слышно.

Невольно передергиваю плечами. Сигаретный дым для меня тоже своего рода триггер. Вот только подумала, и внутри все предательским трепетом скрутило.

— Добрый вечер, — приветствую гостей, которых провел к столу администратор. По правилам в этот момент нужно смотреть в лицо, я же все время об этом забываю. Подаю мужчинам меню. Мельком пробегаю глазами по крепким кистям первого. — Что будете пить? — прикладываю к чистому листу блокнота карандаш и перевожу взгляд на руки второго. — Алкогольные или безалкогольные…

Длинные пальцы, широкие ладони, черные штрихи татуировки из-под белоснежной манжеты… Резко вскидываю взгляд вверх и… внутренне взрываюсь, как петарда.

— Здравствуй, Тата, — Андрей здоровается, будто неохотно. Холодным тоном выдавливает приветствие и принимается за изучение меню. — Я буду кофе.

Его спутник повторяет заказ, и мне не остается ничего другого, как, сделав пометки, на ватных ногах направиться к барной стойке.

Все тело горит, словно секунду назад не любимого человека встретила, а безжалостно вскрыла один сплошной волдырь. Боль обжигает просто от соприкосновения со свободно колеблющимся в помещении воздухом. А еще… спиной ощущаю, что Рейнер смотрит вслед. Иду и умираю.

Вокалист продолжает петь, бархатным теплом обволакивая поплывшее сознание, но наслаждаться больше не получается. Мимолетная легкость ушла. Я вновь сама себе не принадлежу. Только потому, что Рейнер находится в зале. Мягко двигаясь, неслышно ступаю по блестящему полу зала, словно это способно скрыть меня от обжигающего внимания со стороны. Возможно, накручиваю себя, потому что проверить, смотрит ли в самом деле, смелости не хватает.

Не знаю, как выдерживаю полчаса, которые Андрей находится в ресторане. Приношу кофе. Чуть позже, по знаку его собеседника, счет. Мазнув по вороту рубашки и подбородку, который когда-то самозабвенно целовала, не поднимаю глаз выше.