— Кровью смывать приходится, — добавляет Рома.

У меня от этого обмена опытом озноб по спине ползет, Саульские же совершенно спокойно сворачивают исчерпавшую себя тему и задают новый предмет обсуждения.

— Весной хотим на неделю в Европу слетать. Выбираем между Италией и Францией. Вы как? Не хотите? — интересуется Юля. — Знаю-знаю, вы, наверное, себе после свадьбы что-то запланировали, — я каменею, дышать перестаю. Плохо переношу вынужденную ложь, а сегодня и сам факт фиктивных отношений достигает апогея боли. — Но мы не раньше конца апреля планируем, да, Ром? — заверение мужа получает кивком. — Так как? Было бы круто! Я склоняюсь к Италии больше. Уверена, Татка, тебе там понравится! Архитектура, местный колорит, а какой там шопинг, м-мм… — увлеченно делится прошлыми впечатлениями.

Обычно все скользкие вопросы Рейнер берет на себя. Но сегодня молчит, не спешит меня выручать.

— Надо подумать… — беру паузу, чтобы прочистить горло. — У меня ведь учеба, а у Андрея работа. Вы еще не знаете точных дат?

Зачем я это спрашиваю? Будто действительно что-то может получиться… Взгляд темных глаз, словно физическое прикосновение. Мурашками по коже. Видимо, Рейнер удивляется моему ответу не меньше меня.

— Предположительно с двадцать третьего по тридцатое апреля, — информирует Саульский.

Все еще избегая зрительного контакта, сдержанно киваю и спешу увести разговор в безопасное поле.

— Как это Ангелина согласилась провести вечер с няней?

Юля смеется и головой качает.

— Ой, эта маленькая мисс бывает такой пиявкой. Настоящей кровопийцей. Вообразила, что уже большая. Никаких нянь не хочет. Но мы тоже не пальцем деланные, — заявляет с повышенной важностью. — Это Ангел «присматривает» за Тоней, — разводит руками и снова смеется.

— Класс, — восклицаю я и, наконец, тоже смеюсь. — На самом деле, молодец девочка. Огненная!

— Кого-то мне напоминает, — тихо выговаривает Саульский. Щелкает строящую невинные глазки Юльку по носу и поднимается. — Покурим?

Андрей кивает и выходит из-за стола.

Прослеживаю, как оба мужчины идут к стеклянной двери и выходят на террасу. Подкуривают и застывают у перил. По лицам вижу, что между ними идет какой-то серьезный разговор. Что обсуждают? Осведомлен ли Рома о тех кровавых разборках? Андрей сказал, что все уладил, опасности нет. Но… Если солгал?

Нет, Саульский явно в курсе всего. И говорят они именно об этом. Неторопливо, напряженно, даже там, наедине, догадываюсь по мимике, приглушено, едва-едва сотрясая тишину. Нестерпимо хочется услышать весь диалог до единого слова.

— Ты чего? — окликает меня Юля. И я будто отмираю. Резко дергаюсь и перевожу воспаленный взгляд на подругу. — Что происходит, Татка? Ты как-то странно себя ведешь, — я лишь головой мотаю, не в силах что-либо сказать. Врать сил не осталось, а правду сказать смелости не хватает. — И Рейнер мрачнее тучи ходит. У вас проблемы?

Киваю и опускаю глаза, потому что в них возникает характерное жжение.

— Хочешь об этом поговорить?

Повторно киваю.

— Но не сегодня… Завтра к тебе заеду. Можно? — прошу едва слышно.