— Просто ты боишься, я понял.

Накрывает меня собой.

— Не боюсь я тебя!

— Не меня, маленькая, — вино, очевидно, в лежачем положении догоняет сильнее. Иначе, почему его голос сейчас кажется нежным и ласковым? Я вздрагиваю и замираю: внешне и внутренне. — Ты боишься того, что чувствуешь со мной.

Очень сложно выдержать взгляд. Глаза Андрея — словно темные колодцы. Затягивают. А я плавать не умею. Да даже если бы умела… С ним все навыки теряю. Тону. Это так страшно и так приятно… Настолько хочу к нему прикоснуться, кончики пальцев иголками покалывает. В груди безумное пламя разгорается.

Послабляя контроль, медленно веду ладонями по его напряженным плечам. Он такой сильный, такой горячий. Хочется его еще ближе. Хочется, чтобы обнимал. И трогал… Как только ему вздумается.

— Чушь, конечно… — и это я собиралась окрасить тон презрением и негодованием? Язык заплетается, медом голос льется. И не факт, что виной тому алкоголь. — Не боюсь, потому что никаких особых ощущений нет.

Кожа на плечах Андрея под моими пальцами покрывается мелкими мурашками. Трепеща ресницами, неосторожно встречаю его взгляд, взволнованно вздыхаю и тут же слышу такой же рваный выдох с его стороны.

— Хочешь, я не буду тебя трахать?

Это его «трахать»… Эта, казалось бы, обыкновенная грубость звучит сейчас ласково и возбуждающе.

— В смысле? — теряюсь.

Боже…

Конечно же, я ждала, что он это сделает. Он всегда делает. Свыклась с тем, что, как бы не ломалась, Рейнер свое возьмет. Возможно, мне даже нравится такой расклад. Своего рода игра. Аморальная.

Боже…

— Я не стану тебя сегодня трахать, — заключает решительно. И, вероятно, уловив на моем лице какие-то эмоции, с которыми я просто не успеваю справляться, издает короткий сипловатый смешок. А затем, сгибая руки в локтях, совсем низко ко мне наклоняется. Касается губами уха, и меня моментально в жар бросает. Хочу инстинктивно сжать ноги, чтобы приглушить пульсацию, но из-за положения наших тел могу стиснуть лишь его бедра, размещенные между моих. Переставляя ладони выше, бездумно тазом вперед подаюсь. Андрей резко вдыхает, горячо и шумно выдыхает. — Сама поплывешь и подставляться с объятиями начнешь. Без секса. Я тебя знаю, Татка. Моя ты.

— Ха-ха… Нет, конечно… Не буду я тебя обнимать, — хочу воскликнуть, но получается слишком тихо.

Сдавленно и вибрирующе, словно, и правда, испуганно.

У меня заканчивается кислород, а вдохнуть не получается. И вовсе не потому, что Рейнер оказывает какое-то давление на грудную клетку. Не сверху. Он все еще удерживает большую часть своего веса на руках. Изнутри ребра корячит. Андрей у меня внутри. Переполняет. Распирает.

— Будешь, красивая. Знаешь, почему? — приподнимаясь, вновь в глаза смотрит.

— Почему?

— Потому что ты уже меня любишь.

Я перестаю дышать и цепенею, перепуганно глядя ему в глаза. Пока образовавшийся внутри вакуум не вызывает жжение в груди. Резко вдыхаю, но еще несколько секунд не могу ни слова произнести.

— Знаешь что, Рейнер? — пищу возмущенно.

— Мм-м?

— Подобное заявление с твоей стороны звучит очень самоуверенно, безосновательно и нагло. Очень-очень нагло!