Едва дождавшись перемены, набираю Валеру. Гудки идут, однако он не отвечает. На следующей перемене попытки дозвониться заканчиваются с тем же успехом. У сокурсников интересуюсь, не знает ли кто, что стряслось. Все в недоумении пожимают плечами.

Я начинаю волноваться сильнее. Набираю его снова и снова. Отчаиваюсь добиться ответа, но позвонить дяде Белова, своему непосредственному начальнику, все же не решаюсь.

А вечером Валера объявляется. Присылает мне sms.

Номер 14: Писать, звонить, отвечать — не могу. Вот такая ерунда.

И фотография… На кровати с загипсованными руками. Обеими!

Номер 14: Попросил маму. Как только смогу, сам позвоню.

Не могу представить, что произошло. Как можно сломать сразу две руки? Но расспрашивать через мать неудобно. Почему он не попросил ее сделать вызов по громкой связи?

Я: Выздоравливай. Звони, как только сможешь.

Наверное, Валера упал. Если лететь лицом вниз, инстинктивно выставишь обе руки. Под весом тела, возможно, случаются такие неприятности.

И все же очень странно… Именно сейчас. И говорить со мной не захотел?

В перегретом температурой мозгу что-то стреляет. Не знаю, как срабатывает. Пролистываю контакты и, тяжело дыша, совершаю вызов на номер, который никогда не собиралась набирать.

Два длинных гудка. Соединение.

— Слушаю, — спокойно произносит Рейнер.

От звуков его голоса, прозвучавшего так близко и вместе с тем так далеко, на несколько секунд теряюсь.

Глубокий вдох.

— Это ты? — сама не знаю, как осмеливаюсь на подобное обвинение. — Зачем ты это сделал?

Андрей ничего не понимает.

— Что именно?

Или же делает вид, что не понимает.

— Валера… Переломы… Только ты… Зачем? Зачем? Когда ты…

— Ты дома? — тем же спокойным тоном интересуется Рейнер.

— Да…

— Подожди. Я недалеко. Через пять минуту заеду.

Это в мои планы не входило. Но Андрей отключается, прежде чем я соображаю отказаться от личной встречи. Да и пыл мой теряет градус от такого сообщения. В конце концов, квартира принадлежит ему. Не могу же я ему запретить приходить.

Первым порывом бегу в кухню, чтобы приготовить кофе, который он любит. Торможу себя, когда уже зерна в машину засыпаю.

Не буду я его угощать!

Что за дурость?

Бросаю взгляд на часы. Табло показывает почти восемь вечера.

Андрей, наверное, устал и голоден…

Это не моя забота!

Нервничаю, волнуюсь и сержусь. За все сразу.

Он действительно появляется в течение пяти минут, но я и за это время успеваю себя порядком накрутить. По всем фронтам, не только относительно Белова.

Рейнер проходит в квартиру, не оглядываясь. Прямиком к окну в кухне устремляется. Распахивает рывком, впуская в помещение промозглый сырой воздух.

— Жалуйся, — достает сигареты и подкуривает одну.

Раздраженно прикрываю дверь и включаю вытяжку. Запретить ему курить в своем временном жилище вроде как не имею права. Хотя меня всегда это напрягало… А сейчас еще и тошнота накатывает.

Не успеваю я начать разговор, у Андрея звонит телефон. Он смотрит на экран и практически сразу же сбрасывает вызов.

— Ну?

— Зачем ты сломал Валере руки? Чего добиваешься? — выпаливаю, ощущая, как глаза заполняют слезы.