Когда ей становилось совсем тяжко, он голодал вместе с ней и вместе с ней делал гимнастику. Они были союзники. Оба фанатично шли к цели, каждый к своей. Он создавал главный роман своей жизни, надеялся на большую славу и большие деньги. Она рождалась заново. Это действительно было похоже на бесконечно долгие и очень тяжелые роды. Прекрасная бабочка мучительно выбиралась из серой бесформенной оболочки.

Еще в самом начале Марк купил для нее три пары джинсов. Большие, средние и маленькие. Через месяц большие висели мешком. Через два месяца стали спадать, и она надела средние. В них ходила следующие три месяца. К концу мая обнаружила, что и они спадают.

В тот день, когда Ика решилась влезть в самые маленькие джинсы, Марк закончил свой роман. Ика кинулась ему на шею, стала целовать, повизгивая от восторга. Он подхватил ее на руки, закружил, они плюхнулись на скрипучую кровать. Ика поняла, что такое быть бабочкой. Она как будто правда летела, купалась в теплых воздушных потоках, пронизанных солнечным светом и запахом райских цветов. Не было никогда никакой тетки, никакого черного мотоциклиста с пистолетом, ни жирного чужого тела, ни гнилых обломков во рту. Был только гениальный Марк и легкие яркие крылья за спиной.

Потом она не заметила, как заснула. Проснулась оттого, что он поцеловал ее в губы. В комнате было темно, работал телевизор. Марк лежал рядом, с пультом в руке.

– Ну давай посмотрим, что у нас получилось.

Ика сначала не поверила своим глазам. По телевизору показывали откровенную порнуху. Она, конечно, знала, что показывают всякое, но такого представить не могла. Взрослый мужик и девочка лет четырнадцати.

– Это что? – спросила она Марка.

Он засмеялся и остановил картинку. Она поняла, что это никакой не телевизор, а видео. Марк продолжал смеяться.

– Слушай, он похож на тебя! – закричала она и выхватила пульт.

– А она – на тебя! – закричал он, подергиваясь от смеха.

До нее наконец дошло. Она выключила телевизор, вскочила, побежала в ванную, но тут же вернулась и влепила Марку пощечину. Он, все еще смеясь, схватил ее за руки, стиснул запястья, притянул к себе.

– З-зачем? К-как ты мог? Гад! Предатель! – бормотала Ика, извиваясь, отворачиваясь от его поцелуев.

Но скоро замолчала. И тогда, в первый раз, и потом он умел заставить ее молчать. Через десять минут она опять почувствовала себя счастливой бабочкой. А бабочки не издают никаких звуков, только легонько шуршат крыльями.

На следующий день он отнес распечатку романа в издательство. А вечером они вместе с лысым ужинали в дорогом ресторане. Лысого звали Гарик. Он долго рассыпался в комплиментах, причмокивал и качал головой, разглядывая Ику.

– Ну, слушай, супер!

Ика сама с удовольствием разглядывала себя в ресторанных зеркалах, улыбалась, сверкая красивыми зубами, ровными и белоснежными. И говорила, не заикаясь, спокойно, мягко, как будто пела.

– Что ты хочешь сказать, ну? – Дядя Мотя наклонился к ней совсем близко, держал за подбородок, заглядывал в глаза, а она все повторяла:

– Же… Же…

Она многое хотела сказать, но могла произнести лишь первый слог имени.