— Вытрите.

— Ой, я же его испачкаю, — растерялась, вертя в пальцах тонкий батист.

— У меня еще есть, — он приподнял свой блестящий новенькой кожей буйволицы саквояж, показал мне, будто красуясь.

— Спасибо.

Я даже покраснела. А молодой человек указал саквояжем на парапет:

— Порталом прибыли?

— Что вы! Я по-простому, дорожным экипажем.

— Смотрите, он сейчас снова откроется.

Я вскинула голову, уставившись на каменные рога портала — здоровенные какие, целая почтовая карета меж них проехать может! И вдруг воздух подернулся сизой дымкой, как будто поле парило под солнцем, заколебался, полыхнул синим пламенем, и между рогов

зажегся яркий диск цвета васильковых лепестков. Я даже отшатнулась от неожиданности, а молодой человек рассмеялся — весело и громко:

— Смотрите, смотрите!

Я смотрела. И ахнула во весь голос, когда увидела — из диска вышел пожилой мужчина, по виду негоциант. Отряхнул голубое свечение с плеч пальто и спустился с парапета, пошел по улице как ни в чем не бывало.

— Чудо чудное… — выдохнула и подняла взгляд на молодого человека. Он усмехнулся самодовольно, а потом галантно козырнул указательным пальцем:

— Ну, прощайте.

— И вы, прощайте.

Он удалился по площади, а я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. И спохватилась:

— А платочек-то? Как вернуть?

Потом глянула на платок и рассмеялась. Эх, не вернуть никак. Ну, останется на память. И принялась оттирать грязь с ткани юбки.

Улица Карстель оказалась широкой и длинной. Я почти бежала по ней, выискивая взглядом купола храма. Что за улицы в этом городе такие? Вот у нас в городке маленькие, все видно! А тут устанешь, пока с одного конца на другой дойдешь!

Ох!

Вот он!

Я торопливо перекрестилась, задрав голову на золоченые шишки храма, и повернула направо. Минуту пешим ходом, и я буду на месте!

Перед крыльцом приемной комиссии встала как вкопанная, оглядела себя, докуда взгляд дотянулся, и снова перекрестилась. Ох, помоги мне, Спаситель, помоги, Скорбящая! И решительно поднялась по ступенькам.

Длинный гулкий коридор напугал.

А из угла раздался голос:

— Ну? Что? Опоздала, да?

— А я опоздала? — ахнула, приложив ладони к щекам. — Да как так-то? И что, уже все?

— Всех уж прослушали, протестировали, — покачала головой женщина с пучком седых волос на макушке, одетая в коричневый балахон, сидевшая за столиком под лестницей.

— А может, еще можно, а? — взмолилась я, глядя на нее сквозь пелену. Протерла глаза — слезы. Нет, только не плакать! Решительно промокнула рукавом глаза и переступила ногами по мраморному полу, спросила: — Можно хоть попытаться?

— А! — женщина поправила очки и махнула рукой. — Давай! Как зовут-то тебя?

— Адриана вед-Камли!

Женщина взяла чистую бумажку из стопки, прицелилась к ней пером и вывела мое имя. Сунув мне бумажку, указала на коридор:

— Беги, если не ушли еще, успеешь!

Я побежала, прижимая к груди саквояж. Так быстро я еще никогда в жизни не бегала! И молилась только, чтобы не поскользнуться и не растянуться на ровном месте. Спохватилась, что куда бежать — и не спросила, но мчалась из последних сил.

Притормозить не успела, как разогнавшийся жеребенок, так и влетела в раскрытые двери в конце коридора. Ах!