— Простите меня, — покаялась, — я не вижу карты.

— Милая, ты маг, — рассмеялась госпожа Пимпи. — Используй свои способности! Я уверена, что ты найдешь способ взаимодействовать с путеводителем!

Мне стало страшновато. Разве можно вот так бросать человека в незнакомые воды и велеть выплыть самой? Маг… Ну какой из меня маг? Я же никогда раньше… Никогда… Ой.

— И? Отчего замерла?

Голос госпожи Пимпи звучал, будто из подземелья, и странно напоминал другой голос, знакомый с детства.

— Адриана! Что случилось? Отчего ты замерла?

Я вздрогнула и обернулась. Сестра Каллен стояла рядом в своей обычной позе — прямая, высоченная, худая, руки сложены в широкие рукава монашей рясы. Выражение лица странное: обеспокоенное. Обычно сестры смотрят с благостью и улыбкой. Я помотала головой:

— Ничего не случилось. Все в порядке. Простите меня, сестра Каллен!

— Иди, дитя мое, иди в класс, сейчас начнется урок монаршей истории.

Присев в глубоком книксене, я поспешила в классную комнату. А перед глазами еще стояла страшная картина — лежащая у алтаря сестра Эврард с бледным до синевы лицом, неподвижные глаза смотрят в небо, подернувшиеся белесой пеленой. Это видение мертвой наставницы потрясло меня до глубины души, вверг в хаос сомнений и страха. Но еще больше я разволновалась, когда вошла в класс. Только что я видела бездыханную сестру Эврард, а вот она мне улыбается и жестом руки приглашает занять свое место на скамье.

Ох, как бы сделать такое лицо, чтобы монашка не заметила?! Я скользнула мимо сестры Эврард, стараясь улыбаться, но все равно удостоилась вопроса:

— Что с тобой, Адриана? Тебя кто-то напугал?

Вы, сестра Эврард! Вы здесь, живая, а в моем видении были мертвой и синей…

— Нет, никто, я в порядке, простите, сестра Эврард, — тихо ответила я, садясь на место.

— Превосходно, тогда начнем урок! — с воодушевлением сказала монахиня. — Девочки, сегодня мы с вами будем заучивать имена и титулы монаршей семьи Местреля. Приготовьтесь записывать…

Воспоминание промелькнуло вихрем, и я поежилась. Сестру Эврард нашли мертвой несколько дней спустя у алтаря, лежавшей ничком с вытянутой в сторону распятия рукой. В другой был зажат крестик. Приглашенный лекарь объявил, что у монахини была застарелая болезнь сердца, а мать-настоятельница велела служить сорок дней молитвы за усопшую. Тогда мне было девять лет, я ужасно испугалась своего видения и поклялась больше никогда не заглядывать в будущее, даже если оно придет само.

А теперь оказывается — я маг.

— Простите, мадам, — пробормотала. И получила ответ:

— Никогда не извиняйся, студентка вед-Камли. Это признак слабости. С твоей фамилией нельзя быть слабой. Они тебя сожрут с потрохами, милая.

Госпожа Пимпи подмигнула мне и добавила тихонько:

— Я знаю, о чем говорю. До брака с уважаемым давно усопшим господином Пимпи я носила фамилию вед-Честон, — она подмигнула совсем по-девчоночьи. — И училась в этой академии!

Госпожа Пимпи тоже маг? Ого! Вот уж никогда бы не подумала…

— Опять застыла! Ну что ж такое! Удивилась, что ли?

— Немного. Не подумайте, госпожа Пимпи, я не сомневаюсь нисколечки, что вы одарены магически. Простите. Ой! Я опять извинилась.