— Ну, допустим, — кивнула явно польщённая женщина. — Но нафига мне это надо?

— Власть всё-таки…

— Да, власть! — вскинула голову Сара. — Но для высокоранговой женщины интересна власть над сильными волевыми мужчинами, а не над кем попало. Написано же в книжках — у того ж Протопопова — охмурить как можно больше, чтоб было из кого выбрать!

Тут уж кое-какие мысли закрутились и в моей голове. Однако я смог себя превозмочь и думать о главном:

— Серёга, вот ты такой умный, весь из себя экстрасекс, можно сказать. Объясни нам, куда мы попали и что здесь происходит. Что делать, я не спрашиваю — это зависит от ответа на первый вопрос.

— Я и сам над этим всё время думаю, — признался мой школьный приятель. — Какая-то странная сепарация, непонятный отбор — полторы сотни человек и ни одного буйного! В нормальной жизни, в нормальном обществе так не бывает. Иначе оно — общество — станет нежизнеспособным.

— Это и ёжику понятно, а что ты надумал?

— Давай так: мы ещё раз отсканируемся — с учетом последних впечатлений — и включим машину на синтез, — предложил экстрасенс. — Может, она что-то конкретное выдаст?

— Это вряд ли, — усомнился я. — Но давай попробуем.

По окончании процедуры Серёга уселся на циновку, по-турецки скрестив ноги, пощёлкал кнопками и уставился на экран:

— Да-а…

— И что?

— А вот то! Получается, наиболее вероятно…

— Что? Что получается? — накинулись мы с Сарой.

— Повторяю для самых бестолковых: наиболее вероятно, что мы попали в какой-то грандиозный эксперимент, — Серёга тяжко вздохнул и продолжил: — Кто-то или некто изучает людей. Причём не физиологию и не психологию, а глубинные инстинкты. По принципу, как мы в детстве: если безобидному паучку-косиножке оторвать одну ножку, то как он побежит? А если две оторвать?

Основной инстинкт у человека, как и у любого животного, это инстинкт питания. Мы оказываемся в ситуации, когда с пищей проблем нет и не может быть в принципе. Как поведут себя люди? На основании оставшихся инстинктов, конечно… Оторвём паучку ещё одну ножку — инстинкт размножения. И всё равно жив, не превратился в амёбу! Есть древний мощный инстинкт вертикальной консолидации, неосознанное желание подчинять, лезть вверх. Но он хорошо проявлен только у людей с приличным ранговым потенциалом. А ну-ка мы их отсепарируем, отсеем — что будет? А ничего хорошего — канава по кругу и готовность подчиняться кому угодно.

— Что ж, — заговорил я после некоторого размышления, — при таком раскладе ситуация напоминает какую-нибудь рисовую цивилизацию, но со снятой верхушкой. Или культуру бактерий в чашечке Петри. А солнце здесь не заходит, потому что это не близкая звезда, а просто подсветка экспериментальной установки — лампа…

— В том-то и юмор! — кивнул Серёга. — В жизни так не бывает! Мы, похоже, на лабораторном столе…

— Что ж, — вздохнул я, — значит, сегодня день рожденья. Грустный, надо сказать, праздник. Сегодня родилась первая гипотеза нашего попаданства. Можно отметить, только нечем. Да и дней тут нет.

— Начинается, — скривилась Сара. — Поскольку других гипотез нет, будем всё подгонять под эту. Если какие факты в неё не вписываются, то тем хуже для этих фактов. Вопрос «что делать дальше?» становится второстепенным.