— Ссышь, значит, — подначил я. — Чуть что, сразу лапки поджал! Ла-адно, не трясись — я сам схожу.

— Видали летуна, …ь! Ладно уж…

Птица вернулась минут через пятнадцать. Уселась на чемодан и… разразилась длинной матерной тирадой. Из её хитросплетений и комбинаций можно было понять примерно следующее: людишки здесь исключительные дураки и дебилы, а в него не загрузили информацию, чтоб понять, чем и зачем они занимаются.

— Да, — признала Сара, — придётся смотреть самим. Но вот как это сделать?

— Элементарно! — заявил Серёга. — Вон какая-то хребтина торчит вроде рыбьего позвоночника. Надо на неё залезть с этого бока, и сверху видно будет всё — ты так и знай!

Этот горный хребет был высотой метров двадцать, и я слегка подивился готовности Серёги (с его-то комплекцией!) к таким альпинистским подвигам. Впрочем, ему, возможно, было всё-таки стыдно за прокол с переброской и хотелось реабилитироваться в глазах дамы. Так или иначе, но мы полезли. А чемодан решили спрятать — от греха, как говорится.

По присыпанным песком камням мы поднимались довольно долго, но в конце концов оказались на гребне. Он был достаточно широким, чтобы с удобством расположиться и рассматривать то, что творилось внизу. Вскоре все признали, что ворона, пожалуй, была права: понять, что тут происходит, трудно, если вообще возможно. Перед нами раскинулась обширная ровная территория, поросшая редкой высокой травой. Вдали виднелось нечто вроде посёлка — небольшой массив каких-то хижин. Ближе к нам шла работа, которой было занято никак не меньше сотни человек, скорее, даже больше. Но вот что это за работа?

Часть народа роет канаву. Или траншею. Другой народ грузит вынутый грунт на носилки и несёт его в обратную сторону — к началу канавы метров за 500. Там он эту канаву старательно засыпает и отправляется с пустыми носилками за новой порцией. На обоих концах имеется по человечку, который ничего не роет и не носит — скорее всего, эти двое занимаются учётом и контролем. Надсмотрщиков с бичами что-то не видно… Чуть в стороне — где-то на середине рабочей дистанции — установлено нечто вроде большого зонта от солнца, и под этим зонтом кто-то копошится.

Но самое загадочное было в том, что канаву эту явно один раз уже выкопали и засыпали — в форме неровного овала километра полтора по длинной оси. Теперь вот роют второй (или третий?!) раз по тому же месту.

— Может, ищут чего? — высказал я первое, что пришло на ум. — Ну, типа археологи или геологи…

— Вряд ли, — пожал плечами Серёга. — Никакого у них интереса ни к тому, что в канаве обнажается, ни к тому, что в грунте содержится.

— Тогда, может, они водяной пласт нащупать пытаются?

— Вода-то им зачем?! — удивилась Сара. — Вон ручеёк сочится, а вон ещё один… Там бы и рыли!

— Да-а, — вздохнул Серёга, — что-то здесь не то!

— Эт-то точно! — раздался незнакомый голос за нашими спинами, а затем — дружный гогот. — Рабочий день в разгаре, а они тут прохлаждаются!

— Мы не прохлаждаемся, — солидно ответил Серёга. — Мы пытаемся понять, что тут такое делается.

— Понять они пытаются, гы-гы-гы! — заржал полуголый мускулистый детина. — Пошли к хозяину — он вам моментом всё прояснит.