— Ох-хо-хо… Как же ты достал… — вздохнул юноша. — Я что, просил меня рожать? Мама говорит, что это было твоё решение! А с твоими халтурами, докторскими и разгрузкой вагонов ты бы уж лучше молчал! Другие из своих кабинетов не вылезали и красиво жили! А ты что?
— Ну, спасибо, сынок…
— Стоп! — сказал Серёга и азартно потёр ладони. — А теперь посмотрим, что мой прибор скажет!
— Слушай, — вяло возмутился я, — может, пожрать дашь? Говорил, у тебя пельмени есть…
— Ага! Иди, ставь воду кипятиться, а я на экран результат выведу. Кастрюля под столом слева. Помой, если грязная…
Газ на плите я зажёг, кастрюлю с водой поставил. А Серёга сидел в закутке между шкафом и стеллажом. Его толстую рожу подсвечивали три экрана сразу, он сатанински улыбался:
— Получилось! Воспринимай!
«Практически нейтральное поведение сына вызвало у субъекта острую негативную реакцию, выплеск агрессии. Причина (краткий вариант):
Имеет место неосознанная попытка реализовать очень древний (ещё дочеловеческий) инстинкт изгнания самцом-доминантом подросших сыновей из общности. Инстинкт характерен для очень многих млекопитающих, ведущих групповой образ жизни. При переходе к производящему хозяйству (неолиту) у Homo sapiens данный инстинкт частично заместился другим — инстинктом укрепления сыновьями семьи как производственной ячейки. У животных и людей, не изгоняющих молодых самцов, последние обычно развиваются не полностью, часто оказываются исключенными из репродуктивного процесса».
— Угу, — сказал я. — А медведи, особенно белые, вообще собственных детёнышей жрут за милую душу — по телеку показывали.
— Медведи ведут одиночный образ жизни! — поучающим тоном заявил Серёга. — Они нам не пример. Вода вроде закипела — иди, засыпай пельмени. Только посоли сначала!
— Слушай, а что ты загрузил в свою машину? — поинтересовался я, вернувшись с кухни. — На основе кого оно у тебя думает?
— На основе всех богатств, которые выработало человечество! — гордо заявил изобретатель и начал перечислять: Юнг, Фрейд, Лобок, Лоренц, Дольник, Добровольская, Протопопов, Марков, Бутовская, Вишняцкий…
— Угу, — кивнул я, дослушав список. — Только Буровского и Щепетова не хватает!
— А что?! — встрепенулся приятель. — Это мысль — щас добавим! Они же есть в оцифрованном виде… Во — так-то лучше!
— Хи-хи, — отреагировал я. — Теренса Маккену забыл.
— «Пищу богов»? Верно, и его туда же! Теперь всё?
— Не-а! А Поршнев с Диденко?
— Бал-лин! — взвился Серёга. — Обыватель хренов! Почему «с»?! Поршнев — хороший человек, он в списке один из первых! Ты просто прослушал! А Диденко… Ты бы мне ещё Блаватскую и Мулдашева сосватал! Бал-лин горелый! Не ожидал от тебя!..
— Ладно тебе, шучу я так… Должно же быть у Кузи детство? Шуток не понимаешь, да?
— Ладно, проехали, — вздохнул Серёга, стремительно успокаиваясь. — Ну, что, ещё поиграем?
— А давай! Только смотри, чтоб продукт не убежал.
— Ладно!
— Понимаешь, прихожу я вчера с работы…
— Ты мне-то лапшу не вешай! Через «думатель» думай!
— Думаю…
…Дождавшись паузы в бесконечном изложении, кто что про кого сказал, куда пошёл и что купил, я начал рассказ о своём — самом больном и сокровенном: