Не знаю, как обстояли дела у Гранта, но он не выглядел напряжённым. Это давало надежду на то, что он готов дать Деймонду ответ на его удар, но мыслей мужчины я не знала. Возможно, он припомнит это ему потом, пока формируется его план.

А пока приходилось просто ждать.

Но и это мне было сложно сделать, поскольку на душе была огромная тяжесть.

Мне хотелось съездить на кладбище и попросить прощения у родителей за их глупого сына. Понимала, что не должна этого делать, но совесть съедала меня изнутри.

Потому что в чём-то была виновата сама. Если бы я больше общалась с братом и не позволяла ему крутить всякую херню за спиной, он бы стал нормальным человеком.

Понимала, что сейчас не лучшее время выходить из дома, но сердце болело от одной мысли, что родители умерли, не зная, кто их убил. Да, они уже не услышат, но мне хотелось бы сказать им об этом хотя бы мысленно.

Да и на кладбище я не была уже целый год. Последний раз – когда хоронила тётушку. Молилась всем богам, надеясь, что она умерла естественной смертью – остановкой сердца, а не с помощью каких-нибудь таблеток или наркотиков. И если в этом замешан Куинн… То я уже и не знаю, что и думать.

– О чём задумалась? – слышу сквозь мысли голос Гранта и оборачиваюсь в его сторону. Мужчина остановился у ящиков, доставая стакан.

– Ни о чём, – ответила, не говоря о своём желании. Понимала, что сейчас не самое лучшее время проведать родителей. Из-за моего эгоистичного желания мы можем попасть в такую же ситуацию, как и вчера.

– Врать ты не умеешь, – проносится рядом со мной, заставляя меня вздрогнуть. Поднимаю взгляд, видя перед собой Роджера. Как ему так быстро и незаметно удаётся подкрадываться ко мне? – Говори.

Смотрю на его перевязанную руку и не могу вымолвить и слова. Не хочу ещё раз подставлять человека. Поджимаю губы и хочу снова сказать, что всё нормально, но мужчина меня опережает:

– Я не люблю лжецов, Рози, – напоминает, заставляя почувствовать себя виноватой. Опускаю взгляд вниз на чашку чая и беру себя в руки.

– Хочу съездить к родителям на кладбище, – выдыхаю, пальцами хватаясь за край юбки. – Но знаю, что время не лучшее. Поэтому не хотела говорить.

Но вместо того, чтобы согласиться, Грант задумчиво смотрит на стакан в своей руке и кивает, думая о чём-то своём:

– Это можно устроить.

Поднимаю на него взгляд и смотрю на него округлёнными глазами.

– Нет! – повышаю голос, пытаясь вразумить мужчину. – Давай посидим дома. На улице опасно, вдруг кто-то опять умрёт?

Перед глазами снова мелькают картинки вчерашнего дня. Детали автомобиля, огонь и оторванные конечности, валяющиеся прямо под ногами. До сих пор потряхивало, стоило только увидеть тот палец, лежавший под ногами.

Не переживу, если кто-то ещё погибнет из-за меня. Мне и так было стыдно перед семьями погибших, которые потеряли главного кормильца. Роджер попытался успокоить, сказав, что в таких случаях глава оплачивает пожизненное обеспечение семьи, но меня это не успокоило.

Материальная помощь – одно. Но ведь они потеряли не только кормильца, но и любовь. Представляю, каково сейчас жене водителя и его детям. Если они у него, конечно же, были.