Овечка была так занята, что не сразу заметила меня.

Только когда подошёл к ней сзади и положил руки на талию, она дёрнулась, чуть ли не роняя кисточку из рук.

– Пугливая, – вынес вердикт, улыбнувшись. – Прямо как овечка перед голодным волком.

И именно сейчас я им и был. Голодным до её тела, которое хотелось трогать ночи напролёт. Слышать её мелодичные и звонкие крики и чувствовать на своей коже острые коготки.

Мне нравилось её сопротивление. Она отрицала, что испытывала удовольствие, но по ней всё было видно и так.

Даже сейчас стоило мне только подойти к ней со спины, она часто задышала. Не из-за того, что испугалась. Знала, что я пришёл, чтобы взять её.

И я бы сделал бы это сразу же, выкидывая из её рук ненужное барахло, но взгляд зацепился за картину.

Там, на белом холсте, красками были нарисованы люди. И они выглядели такими живыми, что и не скажешь, что они были обычной картиной. Оказывается, овечка рисовала очень профессионально, что было видно по её рисунку.

Из пяти личностей, узнал только одну. Деймонд Куинн. Остальные, видимо, члены её семьи, потому что Рози нарисовала женщину, очень похожую на саму девушку. Отличался только цвет волос. А вот Куинн был вылитым отцом.

Была ещё одна женщина, которая оказалась тётей. Её я вспомнил. Запомнил, когда рассматривал досье Бэйкер. Решил узнать, что за добрая женщина взяла двоих детей, полностью беря их обеспечение на себя.

Жили они бедно, а когда тётка и вовсе умерла, жизнь стала ещё хуже. И Рози ждала работа официантки в каком-то захудалом баре.

А вот пятый и последний человек был мне неизвестен. Какой-то улыбающийся пацан.

– Кто это? – указываю на парня. Кого-то он мне напоминал, но вспомнить сейчас этого не смог.

Рози замолчала, опуская голову вниз и отрывая взгляд от собственного произведения. Положила кисти на подставку, и тихо произнесла:

– Один дорогой мне человек, – грусть в её голосе заставляет меня задуматься. Точно, я вспомнил кто это. Первая любовь овечки, которую настиг неминуемый конец в юные годы. Отчего он там умер? Точно, накачали наркотой. – Переборщил со снотворным.

Хах, как забавно. Конечно, переборщил, работали-то профессионалы. Но об этом овечке знать не надо. Особенно сейчас, когда мне не хотелось портить её настрой на секс. Хотя, кажется, уже.

– Раз у тебя был молодой человек, почему ты до двадцати одного года оставалось девственницей, а? – мои непослушные ладони сами поддели край майки, забираясь под неё и скользя по горячему телу. Девчонка напряглась, чем позабавила меня. Это был уже наш не первый секс, но она всё равно жалась.

– Я не была к этому готова, – рука добралась до её аккуратной груди без лифа и, обхватив её, сжала. Потёр большим пальцем кожу, ощущая её бархатистость. Чёрт, девчонка была хороша во всём, даже в такой мелочи. Ей только не хватало быть раскрепощённой. – А потом просто не успела.

Хотелось сказать сухое ясно, но оставил это без комментариев.

Я был ещё тем болтуном, поэтому мог сказать Рози не то, что нужно. Например, правду о её возлюбленном. Но была ли мне с этого какая-то выгода? Нет.