Но тут его отвлек сердитый рев, донесшийся из соседней клетки.

Гиеро заметил, как он взглянул на крепкую решетку, сделанную из самых толстых брусьев.

— Вот тут-то мне особенно нужна ваша помощь, — сообщил старый бестиарий. — Там сидит большой лев, которого мы поймали несколько дней назад. Разодрал переднюю лапу шипом какого-то дерева, и рана загноилась. И с каждым днем становится все хуже и хуже.

Подойдя к клетке, Ромул заглянул в нее. Оттуда резко пахло мочой. Внутри он увидел льва с великолепной гривой; он расхаживал взад-вперед по клетке, тяжело хромая при каждом шаге. Когда зверь повернулся, Ромул увидел рану, о которой говорил Гиеро. Глубокая, уродливая и сильно воспаленная, она тянулась от левого колена до плеча. На запах гниющей плоти слетались тучи мух, они кружили вокруг животного и пытались добраться до раны. Лев яростно размахивал хвостом, но ему не удавалось отогнать маленьких мучителей дольше чем на одно мгновение. Ромул придвинулся поближе, чтобы лучше видеть. Рана действительно имела ужасный вид и несомненно погубит животное, если ничего не предпринять. Заметив дерзкого незнакомца, огромный зверь злобно зарычал, и Ромул отскочил, забыв даже о том, что их разделяют толстые брусья. Клыки льва не уступали длиной человеческому пальцу.

— Ну что, сможете вылечить его? — обеспокоенно спросил Гиеро. — Он стоит кучу денег — живой.

— Пока не знаю, — ответил Тарквиний. — Сначала нужно будет его связать.

Ромул вновь посмотрел на льва и почувствовал, что тонет в глубине его янтарных глаз. Он спрашивал себя, чувствует ли зверь сейчас то же самое, что будет чувствовать, сидя в клетке под трибунами перед тем, как выйти на арену. Запертый. Одинокий. Разъяренный. Как можно ловить этих великолепных кошек для развлечения? Так же как и его самого, вынужденного сражаться и убивать других гладиаторов? Только для того, чтобы позабавить кровожадных жителей Рима, этого льва и тысячи других зверей поймали, а потом будут долго везти, чтобы убить в амфитеатре. Можно охотиться на льва в пустыне, но это… Ромула переполняло отвращение, но он ничего не мог поделать. Это жизнь, такая, какая есть.

— А если моим рабам удастся связать его? — требовательно спросил Гиеро.

— Тогда мы посмотрим, насколько серьезна рана, — ответил гаруспик. — И только потом будем чистить и зашивать ее.

— А ваше лечение поможет? — продолжал допытываться бестиарий и добавил, чуть ли не подмигнув: — Если нет, то придется вам идти своим путем. Ладно уж, немного еды и пару фляг с водой я вам дам.

— Я уверен, что мой друг легко справится с этой раной, — отозвался Тарквиний.

У Ромула даже живот заболел от волнения. Ему никогда еще не приходилось врачевать такие серьезные раны. Что задумал гаруспик? Юноша бросил на Тарквиния сердитый взгляд.

— Тогда прекрасно, — сказал Гиеро и вновь посмотрел на своих новых попутчиков — теперь уже с надеждой. — Пойду соберу людей.

Прошло три месяца…

Озеро Мареотис, около Александрии, зима 48 г. до н. э.

Гиеро был в восторге. Долгий трудный путь из Эфиопии близился к концу. Оставалось лишь сравнительно короткое плавание в Италию, где он продаст всех до одного животных из своего каравана. Завершался очередной год тяжелой работы, и бестиарий всей душой предвкушал тот, момент, когда он скинет с себя эту обузу, а его кошелек раздуется от золота. Пойманных животных перевозили на сотни миль, перегружая клетки с повозок, запряженных мулами, на барки и снова на повозки. Конечно, не обходилось и без неприятностей — ведь невозможно наловить так много животных и довезти их без потерь.