Больного часто навещал кабальеро, имени которого он не знал. От гостя пахло табаком и одеколоном — такие вещи являлись редкостью в ту эпоху. Кабальеро усаживался на стул около кровати и смотрел на страдальца непроницаемым взором. У него были черные как смоль волосы и орлиные черты лица. Заметив, что пациент проснулся, гость ему улыбался.

— Вы Бог или дьявол? — спросил однажды умирающий.

Кабальеро пожал плечами и задумался над вопросом.

— Отчасти и тот, и другой, — ответил он наконец.

— В принципе я атеист, — сообщил больной. — Но на самом деле глубоко верующий.

— Как и многие люди. Отдыхайте теперь, друг мой. На Небесах вас подождут, а в Аду вам не понравится.

Между визитами кабальеро с волосами агатового цвета пациент, потихоньку выздоравливая, принимал пищу, позволил себя вымыть и одеть в чистую одежду, которая была ему велика. Когда он окреп настолько, что начал вставать и мог пройти несколько шагов, его стали отводить на берег моря, где он окунал ноги в воду и грелся на ласковом солнце Средиземноморья. Однажды утром он сидел на пляже и смотрел, как играют в песке оборванные и чумазые дети, и вдруг подумал, что не прочь пожить хотя бы еще немного. Со временем прорезались воспоминания и гнев, а вместе с ними появилось желание (и в то же время страх) вернуться в город.

Ноги, руки и прочие органы уже функционировали относительно нормально. Он вновь обрел редкое удовольствие свободно мочиться, не испытывая резей и жжения, а также постыдных последствий. Тогда он сказал себе, что мужчина, который способен справить нужду стоя и без посторонней помощи, вполне в состоянии выполнить взятые на себя обязательства. В ту же ночь незадолго до рассвета он тихонько встал и по узким переулочкам добрался до границы поселка, обозначенной железнодорожным полотном. За колеей виднелся лес труб и гряда ангелов и мавзолеев кладбища, а в мареве света, отблески которого ложились на склоны холмов, распростерлась Барселона. Он услышал шаги за спиной и, повернувшись, встретился со спокойным взглядом человека с агатовыми волосами.

— Вы родились заново, — промолвил тот.

— Посмотрим, насколько удачной окажется вторая попытка по сравнению с первой, поскольку я влачил жизнь…

Человек с агатовыми волосами улыбнулся:

— Позвольте представиться. Меня зовут Армандо, я цыган.

Фермин протянул ему руку.

— Фермин Ромеро де Торрес, гаджо,[32] но вполне приличный человек.

— Любезный Фермин, мне показалось, что вы задумали вернуться к своему племени.

— Как волка ни корми, он все в лес смотрит, — изрек Фермин. — У меня остались незавершенные дела.

Армандо кивнул.

— Я понимаю, но еще рано, друг мой, — сказал он. — Потерпите. Побудьте с нами еще немного.

Собственный страх и великодушие приютивших его людей побуждали Фермина оттягивать возвращение, пока однажды воскресным утром к нему в руки не попала газета. Фермин одолжил ее у одного из пацанят, откопавшего листок среди отбросов на пляже Барселонеты. Не поддавалось определению, сколько времени пролежало издание в куче мусора, но газета вышла в свет через три месяца после даты его ночного побега. Фермин прошерстил все страницы в поисках упоминания, ссылки или намека на это событие, но ничего не обнаружил. В тот день, когда Фермин окончательно решил с наступлением темноты вернуться в Барселону, к нему подошел Армандо и сообщил, что один из его помощников заглядывал в пансион, где тот жил.