- Пресвятые тапочки, ты просила подарить тебе карету? – засмеялась Бруни.

   - Ну, должна же быть у девушки мечта? – смущенно улыбнулась Клози, и Вистун взглянул на нее с обожанием.

   - Давайте так, - хлопнула в ладоши принцесса, - мы с Его Высочеством Аркеем дарим вашему семейству карету, а вы, Висту, сегодня же привезете «Похищение» сюда с тем, чтобы уже завтра мы могли открыть галерею!

   «Умница!» - одними губами прошептал Григо.

   Глаза маленького мастера блеснули.

   - С лошадьми? – уточнил он.

   - Две коняшки вас устроят? – вопросом на вопрос ответила Бруни.

   - Три! – воскликнула, не сдержав восторга, Клозильда и, подхватив жениха, закружила по галерее. – Три коняшки, и мы увидим «Похищение» уже завтра, правда, Вистунчик?

   - По рукам! – косясь на принцессу через плечо, подтвердил улыбающийся художник.

***

«Однажды тебя тоже убьют…»

   Архимагистр Никорин вздрогнула и проснулась.

   - Что ты? – раздался тихий голос.

   Она повернула лицо и увидела в темноте желтые глаза, горящие, как две луны. Другую такое зрелище испугало бы, но не ее. И не после слов, услышанных в полном туманной мути сне.

   - Кошмар приснился, Грой, - она повернулась, положила голову ему на грудь, слушая мерный стук сердца.

   Ритм завораживал, успокаивал, казался самой главной вселенской тайной, познанной в ночи, в тишине, в темноте…

   Он обнял ее бережно, как умел. Тишина сменилась ожиданием. Физически ощутимым, плотным.

   - Ты что? – не поднимая головы, спросила Ники, как он только что спрашивал ее. – Кошмар приснился?

   - Ты его любишь? – последовал тихий вопрос.

   И тишина разбила тишину на тысячу осколков.

   Ники отстранилась.

   - О чем ты?

   На его улыбку указали блеснувшие в темноте зубы.

   - Ни о чем… Так…

   - Разве такие как мы способны любить? – поинтересовалась она, отчаянно желая, чтобы голос не дрогнул.

   В это мгновение ей казалось, что она не с любовником ведет разговор, а с кем-то другим, невидимым, с тем, чей шепот раздался в тишине.

   - Такие как мы… - эхом отозвался Грой.

   Его сердце билось ровно. У таких, как они, нет сердца…

   «Неправда! - ответил Ники внутренний голос. – Ты лукавишь!»

   Она приподнялась, повернула к себе его лицо. Легко целовать в темноте того, чьи глаза – как луны. Его неуловимое движение, и она уже под ним, а он нависает над ней на вытянутых руках, сильным коленом раздвигая ее ноги.

   - Пускай у нас нет сердца, но мы живы, - шепчет Грой, накрывая ее тяжестью своего тела, - и сейчас я докажу тебе это…

***

На вершине Безумной клубился туман. Утром разбавленный нежными розово-оранжевыми красками, днем – белый как парное молоко, вечером – с оттенком сизо-серого, а ночью – седой и пугающий. Первые годы учения Ясин и Ники не покидали гору, наощупь изучая скалы, края обрывов и расселин, камни на пути. Спустя пять лет они уже безошибочно спускались к основанию Безумной и поднимались обратно по узкой тропе, шедшей между камнями и трещинами. Спустя десять – научились не видеть туман, как будто его и не существовало.

   «Зримое не существует для тех, кто владеет Силой, сравнимой с вашей! - говорил Белый старец. – Но разум – гордец! Он обманывает вас, тасует картинки, как карты, держа в рукаве великую пустоту, и не рассказывая о том, что только вы можете вылепить из нее реальность…»