Энтрери уселся на свободное место за одним из столов, где шестеро хафлингов бросали кости, причем делали это так быстро, что новичок не мог понять, каковы были ставки и где чей выигрыш. Однако Энтрери все понял без труда и убедился, усмехнувшись про себя, но ничуть не удивившись, что все шестеро жульничают. Игра была похожа на соревнование, кто быстрее загребет больше монет, и все коротышки справлялись с этим делом так успешно, что скорее всего ушли бы домой приблизительно с той же суммой, с какой пришли сюда.

Убийца бросил на стол четыре золотые монеты, взял кости и вяло бросил. Едва кости перестали крутиться, ближайший к нему хафлинг потянулся к монетам, но Энтрери ухватил его за запястье и прижал руку хафлинга к столу.

– Но ты проиграл! – заверещал коротышка. Все сидевшие за столом уставились на Энтрери, а некоторые даже схватились за оружие. За соседними столами игра тоже приостановилась, посетители наблюдали, ожидая, что будет дальше.

– Я не играл, – спокойно заявил Энтрери, не отпуская хафлинга.

– Ты поставил деньги и бросил кости, – возмутился другой коротышка. – Это и есть игра.

Энтрери взглянул на него так, что говоривший съежился на стуле.

– Я начинаю играть, когда скажу об этом, и не раньше, – сказал он. – И отвечаю только на те ставки, которые были громко объявлены перед тем, как я метнул.

– Но ты же видел, как шла игра, – отважился возразить третий, но Энтрери прервал его, подняв руку.

Он взглянул на того, кто хотел взять деньги, и подождал, пока весь зал успокоится и все вернутся к игре.

– Хочешь взять деньги? Ты их получишь, и даже вдвое больше, – пообещал он, и глазки жадного хафлинга заблестели. – Я пришел не затем, чтобы играть, а чтобы задать один простой вопрос. Ответишь – деньги твои. – При этом Энтрери достал из кошеля еще несколько монет, даже больше, чем посулил, и добавил к лежавшим на столе.

– Что ж, господин…

– До'Урден, – неожиданно для себя подсказал Энтрери и закусил губу, чтобы не хихикнуть, – надо же, как забавно слышать это имя из собственных уст. – Господин До'Урден из Серебристой Луны.

Все хафлинги за столом с любопытством поглядели на него, потому что необычное имя показалось им знакомым. Потом один за другим они сообразили, что знают, кому оно принадлежит. Так звали темного эльфа – друга и защитника Реджиса, их соплеменника, который так высоко вознесся (пусть и мимолетно), самого известного из всех хафлингов, когда-либо ходивших по улицам Калимпорта.

– Твоя кожа была… – игриво начал было хафлинг, которого Энтрери все еще держал за руку, но тут же мысленно соотнес все между собой, судорожно сглотнул и побелел как полотно. Хафлинг припомнил историю о Реджисе и темном эльфе и понял, что перед ним тот, кто позднее сместил хафлинга и отправился преследовать дроу.

– Да, – с вымученным спокойствием произнес хафлинг, – ты хотел задать вопрос.

– Я ищу одного вашего сородича, – ответил Энтрери. – Своего старого друга по имени Дондон Тиггервиллис

Хафлинг напустил на себя озадаченный вид и покачал головой, но всего на один миг в его темных глазках промелькнул огонек, говоривший о том, что он знает, о ком идет речь. От Энтрери это не укрылось.