— Если ветер продержится так до ночи, до Сардинии полпути преодолеем, а там, глядишь, и шторм пройдет стороной, — Тиландер оставил меня на носу, сам уйдя на корму и встав за штурвал. Но шторм не прошел мимо, и американец ошибся в своих предположениях. Через час половина неба на западе практически почернела, а еще через час шторм обрушился на нас с невероятной силой.

Тиландер, опасаясь за мачты, сразу убрал паруса. Гигантские волны взносили корабль на гребень, откуда он стремительно скользил вниз. Отчаянно крутя штурвал, американцу удавалось встречать волны кормой, не подставляя борта. В какой-то момент море на пару минут немного успокоилось, волны стали меньше, а ветер стал стихать. Но это оказалась только передышка. Небо полностью заволокло тучами, видимость снизилась до нескольких метров. Кроме матросов, всех остальных согнали в трюм, чтобы ненароком не смыло. Я, Санчо и Бер после уговоров Тиландера тоже спустились вниз.

Зайдя в каюту, увидел дрожащую от страха Сед, которая сжавшись сидела в углу. В каюте ветра не слышно, но удары волн о корпус, на которые корабль отзывался натужным скрипом деревянных частей, были отчетливо различимы.

— Не бойся, Сед, это всего лишь шторм, мы и не в таких переделках бывали, — стараясь не упасть, двинулся к жене, чтобы успокоить и обнять. В этот момент «Стрела» остановилась, словно врезалась в стену: по инерции меня сорвало с места и швырнуло прямо на Сед. Еще в полете услышал оглушающий треск на палубе и человеческий крик, заглушивший завывание бури.

Чудом не врезался в Сед, сжавшуюся в каюте у дальней стены. Удачно приземлившись и не сломав себе ничего, не сразу понял, что с кораблем что-то произошло. Понимание пришло через секунду: полностью исчезла выматывающая качка. «Налетели на риф», — от одной этой мысли похолодел. Воображение мгновенно нарисовало картину, как сквозь пробитое днище в корабль хлынула вода.

— Ты в порядке? — спросил Сед, в полутьме различив светлое пятно ее лица. Висевший в каюте светильник от удара сорвало, он упал на пол каюты и потух. Хорошо хоть пожара не произошло, — но мысль служила слабым утешением.

— Макс Са, у вас все в порядке? — Бер заскочил в каюту.

— Да, что с кораблем, Бер?

— Не знаю, Гера страшно ругается, наверху я слышал крики, — Бер поднял маленький светильник, освещая каюту. Воды нигде не видно: каюта размещается на уровне трюма, если была бы течь, мы бы уже ее увидели.

— Сед, я поднимусь на палубу, узнаю, в чем дело, и вернусь, — судорожно сглотнув, девушка кивнула.

Едва поднялся на палубу, порыв ветра чуть не сбил с ног, а очередная волна окатила, ударив в корму и пройдя почти по всему кораблю. Двое матросов впотьмах налетели на меня, схватив одного за руку, проорал ему на ухо:

— Где Герман?

— Мачта, мачта рухнула, Макс Са. — Больше ничего добиться не удалось, но и услышанного уже достаточно. И хотя сила ветра уменьшалась, и волны стали меньше, положение сложилось критическое: мы на мели или налетели на риф, одна мачта потеряна. Для парусника потеря мачты — критическое повреждение. Чёрная пелена туч немного посерела. За пару минут ветер стих до обычного свежего ветерка, волны перестали захлестывать палубу. Тучи расходились, сквозь разрывы в них пробивались солнечные лучи, давая возможность рассмотреть картину трагедии.