– Не… Краснова он терпеть не может. Так что, скорее всего, к Деникину. И наверное, сразу в Москву. – Утверждающе кивнув вскинувшемуся было собеседнику, продолжил: – А что? Пока мы тут разберемся, Деникин уже наверняка в столицу успеет передислоцироваться.

Сталин снова ругнулся по-грузински, а я завершил:

– Однако Александр Сергеевич нам сейчас нужен. Чтобы на первых порах не тыкаться, как слепым кутятам. Мы ведь с тобой такими большими городами никогда не управляли и всех нюансов не знаем. Так что для начала надо хотя бы посмотреть, как там все работает изнутри. А то шашкой махнем, «разрушив все до основания», а потом за неделю дерьмом зарастем.

Грузин пренебрежительно прищурился:

– Ти думаешь, что ми не разбэремся в работе коммунального хозяйства? Или считаешь, что голова города сам руководыт каждым золотаром или водовозом?

– Не в этом дело. Просто предлагаю замещать администрацию постепенно. Дней десять-пятнадцать находясь рядом, просто смотреть, как все работает. Ну а потом самим постепенно начинать рулить. При этом не разгонять всех управленцев, а наиболее толковых оставить на своих местах.

Собеседник пожал плечами:

– Вообще-то ми так всэгда и дэлали… Толко вот не пойму – зачэм тянуть? Зачэм тры нэдэли ждать?

Я почесал затылок, собираясь с мыслями:

– Понимаешь… В Киеве сейчас идет смута. И она будет развиваться по нарастающей. Петлюра Скоропадского вот-вот сковырнет, а затем его «гарны хлопцы» начнут резвиться. Кроваво резвиться. И евреям тут не позавидуешь. Да и москалям солоно придется. А Одесса, как ни крути, город-то русско-еврейский…

Насколько я успел узнать Сталина, он всегда отличался быстрой соображалкой. И теперь, слушая меня, собеседник задумчиво пощипывал ус, а потом перебил:

– То ест сычас нас бэзусловно поддерживает бэднота и пролэториат города. А ти хочешь дождаться, когда сюда дойдут слухи о бесчинствах пэтлюровцев, и всо населэние станэт просит у нас защиты. Совэршэнно всо… Угу… угу… И чэм ужаснээ будут слухи, тэм скорее они начнут просто трэбоват, чтобы мы установыли Совэтскую власть. Хотя бы как гарантыю того, что их нэ бросят одын на одын с украинскими националыстами. Но пры этом ми сами нэ должны ранше времени пугат буржуазный элемент… – после чего упершись в меня взглядом, спросил: – Сам как думаэшь, когда это произойдет?

– Я же сказал – недели через три. Максимум четыре. А за это время мы и «французов» распропагандируем, и на здешние настроения активно повлияем. То есть станем реально значимой силой. И хоть не люблю пафос, но скажу так – тогда вся губерния нам в руки упадет, как перезрелый плод. А от того, что центральной киевской власти просто уже не будет, то упадет без всяких захватов и при полном одобрении практически всех слоев населения. Главное, только самим не накосячить.

Виссарионыч вопросительно поднял бровь:

– В смысле?

Я обозлился:

– В прямом! Вон твой «товарищ Петр» уже успел вякнуть против того, что мы стали доплачивать Санникову и его команде. Да, доплачиваем! Зато со стороны администрации сейчас никаких препятствий нет. Навстречу идут во всем. Плюс они со своей стороны утихомиривают имеющиеся в городе горячие головы. И нам это вообще ничего не стоило, потому что царских денег у меня выше крыши. Тех самых «катенек», которыми вскоре только сортиры можно будет обклеивать! А этот радикал вдруг занозился! Впадлу ему, видишь ли, с «господами» дела иметь. Решил пойти порочным путем недостреленной Розы. Там, мля, петлюровцев уже больше трехсот тысяч по степям бегает, а он тут пальцы гнет. «Соглашателем» быть не желает. Так, Петя, я тебе прямо скажу – поломаешь игру, сам тебя шлепну. Без всяких трибуналов!