– Ну, Фиолетов, уж и не знаю, как ты со мной будешь расплачиваться! – Лика появилась в дверях, протягивая ему бумажку с адресом. – Ее светлость разрешает тебе зайти сегодня на чашечку кофе. Каримов тоже у нее сегодня будет. Только ты не говори, что знаешь ее настоящую фамилию, а то у меня неприятности будут.

– Все понял, спасибо тебе огромное! – Гоша прикоснулся губами к Ликиной щеке и удалился скорым шагом.

Оставшись одна, Лика стала собирать разбросанные по столу бумаги и наткнулась на листочек, разрисованный Гошей. Она внимательно поглядела на рисунки. Не узнать ее было невозможно: определенно у Гошки есть талант рисовальщика. Еще раз сравнив оба рисунка, Лика вздохнула и убрала листочек в ящик стола.

Елизавета Андреевна, предупрежденная охранником по домофону, отворила Гоше сама, по-простому. Однако прислуга в этой квартире, несомненно, много и тщательно работала – уж очень трудно было представить княжну, хоть и мнимую, с половой тряпкой и пылесосом в руках.

Очевидно, по меркам богатого человека квартира была небольшая – по Гошиным подсчетам, комнаты три, не больше. Претензии хозяйки обнаруживались еще в прихожей. На стенах висели две акварели, изображающие сцены гулянья в Павловске. Гоша с удивлением обнаружил, что акварели весьма приличные, начала девятнадцатого века, и понял, что тут не обошлось без Лики. На круглом столике стоял старинный телефонный аппарат, а в углу, на консоли красного дерева, – большая фарфоровая расписная ваза.

«Восемнадцатый век, – тотчас определил Гоша. – Франция, Севр, сделана под китайскую…»

Гоша отдал хозяйке букет роз, который купил в фирменном магазине на Литейном – там гарантировали, что розы срезаны в оранжерее всего час назад, – разделся и поискал глазами, куда повесить пальто. Вешалка отыскалась в стенном шкафу.

Кивком головы, хозяйка пригласила его в гостиную. Там тоже все было подобрано с большим вкусом – антикварная мебель, окно красиво задрапировано бархатными занавесками, картины на стенах и живые цветы на столе. Чувствовалось, что и над этой комнатой Лика хорошо потрудилась.

Наконец Гоша счел неприличным разглядывать комнату и перевел взгляд на хозяйку. Перед ним была очень красивая женщина. Видно было, что красота ее природная, что косметика лишь слегка подчеркивает ее черты, а не скрывает изъяны. Светло-карие глаза глядели на Гошу приветливо, где-то в глубине их прыгали задорные искорки. На Елизавете Андреевне было довольно скромное платье темно-серого цвета, отливавшего лиловым. И хотя платье выглядело очень просто, по тому, как оно облегало фигуру мнимой княжны, Гоша понял, какое оно дорогое.

– Итак, – хозяйка кивком пригласила Гошу сесть на диванчик канапе напротив окна, – итак, кем вам приходится Лика?

– Мы с Ликой очень старые и очень большие друзья, – ответил Гоша, подлаживаясь под ее тон.

– Мы тоже, – живо отозвалась она.

– Я очень надеюсь, что и с вами мы подружимся, – нахально продолжал Гоша.

Она не стала жеманничать и закатывать глазки – ей совершенно не нужно было кокетничать с Гошей, он абсолютно ее не интересовал. Вместе с тем она совершенно на него не рассердилась за слишком смелый тон, то есть даже если и рассердилась, то не показала вида.