– Да ну? Как же я-то такой момент пропустил! – расстроился Гарик. – Все ремонт этот проклятый.

– Какой еще ремонт! – заорала Надежда. – Как ты можешь думать о ремонте, когда все пропало! Картина не та!

– Что – опять не та?

На этот раз, как ни была Надежда расстроена и взволнованна, она расслышала в голосе Гарика какие-то странные нотки. Прижав трубку к груди, она глубоко вздохнула и наконец сообразила: Гарик едва сдерживал смех.

– Ты… – начала Надежда едва слышно, – ты знал?!! – заорала она уже в полный голос.

– Разумеется, знал, – сознался Гарик. – Надя, ты что же думаешь, что я французский холст не отличу? Не мог Жибер на таком холсте писать, он в жизни бы не стал на таком холсте работать, у них во Франции такого барахла никогда не было. Надя, я все-таки художник, этих холстов за свою жизнь повидал ой сколько!

– Так-так, – зловеще продолжила Надежда, – значит, ты все знал, и так нахально меня подставил. За что, Игорь, что я тебе плохого сделала?

– Да не хотел я тебя подставлять! – Теперь настал черед Гарика повышать голос. – Просто ты ведь не успокоилась бы, начала бы ту картину искать, а ведь это опасно, Надежда! Ведь сколько раз тебя поймать могли в том же аэропорту, а?

И поскольку Надежда угрюмо молчала, Гарик продолжал, приободрившись:

– А так ты подсунула эту картину в Эрмитаж и успокоилась. И черт с ним, с Жибером этим! Откровенно говоря, невелика потеря…

– А ты знаешь, что за картину я подсунула им вместо Жибера? – металлическим голосом спросила Надежда.

– Вот как раз хотел спросить! – оживился Гарик.

– Это Шагал.

– Куда шагал? – не разобрался Гарик.

– Художник Марк Шагал, а картина называется «Скрипач на крыше», – невинно пояснила Надежда.

– Что? Это был Шагал? – Теперь уже Гарик орал как сумасшедший.

– Угу…

– Подожди-подожди, под теми гусями оказалась картина Шагала? Это ее ты подменила у Митьки?

– Выходит, так…

– Не может быть, – выдохнул Гарик. – Не может быть, чтобы Аристархов занимался вывозом картин. Его дело – копии. И ни за что он не доверил бы Шагала этому лопуху Митьке!

– Уж не знаю, а факт остается фактом. Жибер пропал, а вместо него в Эрмитаж попал Шагал.

– Ну, Надежда, ты не расстраивайся! Шагал-то небось не меньше полумиллиона долларов стоит. Так что не думай: в Эрмитаже его с радостью примут взамен украденного Жибера. Очень довольны будут…

– Но откуда он взялся? – недоумевала Надежда. – Чей он?

– Думаю, никто не признается, темное это дело. Я так понимаю, вопрос с картинами закрыт. Об одном сожалею: знал бы, что Шагала в руках держу, по-другому бы относился…

Не успела Надежда положить трубку, как раздались дикие звонки в дверь.

– Надежда Николаевна, к вам не дозвониться! – Лена влетела в квартиру с совершенно вытаращенными глазами. – Что происходит?

– Знаю не больше твоего, – вздохнула Надежда. – Придется примириться и не искать причины происшедшего. Есть вещи выше нашего понимания. Обещала я тебе помочь, а вот видишь, не получилось…

– Я, Надежда Николаевна, знаю одно, – твердо начала Лена, – этой проклятой картины у меня нет. И я понятия не имею, куда она делась. Да, по правде говоря, и знать не хочу! Никто из меня не вытянет никакой информации – мне нечего сказать. Денис тут звонил как-то раз, я сказала, что если еще услышу его голос, то душу выну, а потом трубку бросила. Больше он не пытался. Так что вопрос закрыт и забыт.