— Ограбили несколько посёлков водяных крыс и успокоились? Это как же обнищал наш народ, если у вас праздник от пары ярких тряпок, горсти серебра и десятка пленников? — усмехаясь, смотрю в лицо лидера противников войны Тегена, — А дальше что? Будем сидеть тихо и молиться, лишь бы бродники не отомстили? Или станем далее посылать дань русским князьям куманскими воинами? Мы платим за слабость орды кровью сынов своего народа. Вам-то, уважаемым куренным и главам семейств, достаётся большая часть добычи. Простые семьи получают крохи, а часто теряют отцов и детей.

— Кто бы говорил, — вдруг визгливо закричал сосед Тегена, невысокий мужичок лет сорока, с вечной гримасой недовольства на лице, — Тебе досталась большая часть добычи. А наши воины привезли сущие объедки.

Лица большинства воинов скривились, будто они съели что-то кислое. Даже серьёзные противоречия — не повод переводить обсуждение в скандал, похожий на бабские разборки. Куманы — воины, и у нас есть определённый этикет. Опускаться до подобных обвинений, не разобравшись в ситуации, значит, терять лицо. Но желчного товарища это не волновало. Глаза горят, губы скривились в неприятной гримасе. Сункур, вспомнил я имя скандалиста.

— Ты врёшь и ответишь за свои слова, — отвечаю оппоненту и пытаюсь поймать его взгляд, который он быстро отвёл, — Что касается добычи, то большая её часть пошла на обустройство нуждающихся семей. И я не припомню, чтобы воины твоего куреня первыми лезли на стены осаждённых городков. А вот пограбить и нарушить приказ они горазды. Часть из них почувствовали, что неправы, когда в их жопы вогнали кол. После этого другие присмирели, а кто-то сбежал. Если ты думаешь, что трусость и предательство останется безнаказанным, то сильно ошибаешься. Они уже мертвы, только пока не знают об этом.

— Мы хотели обсудить это с ханом, а не с каким-то выскочкой, — опять начал визжать Сункур, при этом боясь посмотреть мне в глаза, — Кто дал тебе право казнить воинов? Ты сознательно ослабил мой курень, убив десяток родичей, и послал остальных малым числом сдерживать прорыв бродников.

— Закрой свой рот, — тихо произнёс Сукхан, — Твоих людей к смерти приговорил сход всех воинов. Что касается трусов, то за ними уже послан отряд, который привезёт их живыми или мёртвыми. Не позорься и веди себя достойно, если знаешь, что это такое. Ты думаешь, никто не замечает, что ты просто боишься усиления моей дружины? По добыче ни у одного из походных кошевых не было претензий к Бурче. Только сейчас ты начал визжать как баба, что именно твой курень обманули. Так ведь всё очень просто. Если тебе не нравятся новые законы нашей орды, то вас никто не держит. Собирайте свои вещи, скот — и откочёвывайте в другие земли.

Пока налившийся краской от гнева скандалист ничего не ответил хану, я добавил свои пять копеек.

— Он уедет только тогда, когда ответит за свои слова. В круг, или я просто прирежу тебя, как трусливого барана, — произнёс я уже на выходе из гостевого дома, где проходило совещание.

У половцев нет дуэльного кодекса, как у европейских рыцарей и дворян более поздней эпохи. Но равный может вызвать равного на бой, если его оскорбили. Мы всё-таки нация воинов, хотя некоторые начали об этом забывать. А подобную оппозицию надо давить в самом зародыше. Сункур ещё сам подставился, дав повод к вызову. Его же людей, которые сбежали с поля боя, отправился ловить объединённый отряд хана и нескольких родов. С ними был и Тархан с десятком моих людей.