Сапар что-то крикнул одному из подчинённых, и тот быстро погнал к нам худющего мужичка в жуткой рванине и грязной чалме, непонятного цвета. Во только голубые глаза смотрели прямо, и было видно, что этого человека ещё не сломали.

— Ты словен? — спрашиваю по-русски.

Раб отрицательно качнул головой, но судя по появившемуся интересу, понял, о чём его спросили.

— Я ломбардец, если вы слышали о таком народе, — выдал товарищ на жутком огузском.

Мда, акцент, конечно, ужасный. Это он типа итальянец, если я ничего не путаю.

— Надеюсь, что ты говоришь по-франкски, — выдала фразу память прежнего Алтана.

А вот теперь брови моего собеседника полезли наверх. Он точно не ожидал от какого-то дикаря знания языка крестоносцев. Или подумал, что я ренегат. Ведь если брать внешность, то я буду посветлее многих европейцев, уж средиземноморских точно.

— Синьор, меня зовут Бернардо Бароне из Павии. Был взят в плен сарацинами в Антиохии, где работал на князя Боэмунда. Я неплохой строитель и занимался укреплением городских стен.

При упоминании нужного мне города я мысленно встрепенулся. Только нельзя показывать свой интерес алчному тыловику. А итальянец мне нужен, в этом уже нет никаких сомнений.

— Сколько вас? Есть ли среди пленников ещё мастера или воины?

В принципе, я решил выкупить всех бедолаг. Но не мешает поинтересоваться, кто, чем полезен. Дармоеды нам не нужны, меня просто не поймут собственные люди. Ещё и часть отряда состоит из мусульман, хотя и недавно обращённых. Мамелюки давно воюют с крестоносцами и вряд ли испытывают к ним особую любовь.

Барнардо сразу затараторил, описывая пленников. Всего их было двадцать три человека. Кроме шестерых мастеровых и трёх купцов, остальные являлись воинами, причём двое были рыцарями. Как вишенка на торте, в плену оказался и священник антиохийской церкви. Ну, это прямо праздник какой-то! Странно, что за благородных людей и клерикала не дали выкуп. Да и вообще, как такая толпа христиан оказалась в трёх тысячах вёрст от дома?

— Надеюсь, мой хан не собирается покупать всех этих оборванцев? — зашептал мне на ухо Дундук.

— И не надейся, — разочаровываю шамана, — Именно ты будешь договариваться с уважаемым Сапаром о цене за наших новых рабов.

Дундук притворно вздохнул и оценивающе посмотрел на хорезмийца. Чувствую, что местный народ ждёт очередное представление. Любил наш жрец поиграть на публику. А та отвечала ему взаимностью. Самое забавное, что к нему шли люди за советом, гаданием и всякими амулетами от сглаза. Я думал, что мусульмане не особо суеверны, но сильно ошибался. Товарищей не смущало даже то, что шаман — язычник. Наоборот, это придавало толстяку дополнительных вистов, так как его считали самым настоящим колдуном. При этом хитрован сразу отмахнулся от моего предупреждения насчёт местного главного имама. Оказывается, он уже обо всё договорился, и клерикал в доле. Восток — дело тонкое, и я даже не пытаюсь его понять, а просто принимаю всё как есть.

— Зачем тебе эти франки? — дядя выразил недовольство через три дня.

— Большинство нам не нужны, согласен. Но несколько из них — просто находка, за которую надо благодарить Тенгри, — отвечаю с улыбкой строму ворчуну.