— На войне чего не случается… А его прежнюю историю ты знаешь?

— В роте истребителей танков был. Вожатый его выбыл, заболел, что ли. Подрывать танки Кайкеру, конечно, не пришлось, а связная собака из него вышла отличная.

Егор Сергеевич мог бы рассказать Рите нечто такое, чего она о своем Кайкере не знала. Их инженерный батальон попал на передовую осенью сорок первого. Танки на штурм города не шли, но истребители сидели с собаками в узких щелях, готовые в любую минуту встретить врага.

Собак-подрывников все же использовали однажды — не против танков, а для уничтожения вражеских дзотов и бункеров. Фашисты, все еще уверенные в себе, считавшие положение защитников Ленинграда безнадежным, ждали, что наши воины вот-вот начнут сдаваться. Немцы даже оставляли проходы в проволочных заграждениях — не только для того, чтоб удобнее было совершать вылазки, но и для пропуска перебежчиков. Разбрасывали над расположением наших войск тысячи листовок, приглашая защитников Ленинграда пользоваться этими проходами, переходить на сторону «непобедимого вермахта». Бойцы с омерзением рвали фашистские листовки, никто даже на курево их не употреблял. А вот проходы были использованы совершенно неожиданно для фашистов.

Собак-истребителей научили подрывать дзоты, бросаться на их двери, забегать в бункера. Взрыватели, вставленные во вьюки с толом, которые собаки несли на спине, должны были сработать, задев за стену или дверь.

Егор Сергеевич со своей группой действовал тогда у деревни Большое Кузьмино. Ночь была холодная и ветреная, лохматые рваные тучи бежали по небу. Истребители вылезли из траншеи и двинулись по ничейной земле, то делая бросок вперед, то падая на стылую землю, когда из-за туч выглядывала луна. Собаки послушно шли рядом на коротких поводках.

Время от времени над немецкими траншеями начинали биться судорожные вспышки пулеметных очередей, но огонь был неприцельный — на всякий случай.

Группа подобралась к самому оврагу возле деревни. Тут и был проход.

— Пора, — тихо сказал Петров.

Боец, стоявший рядом с ним, потрепал свою Зорьку по шее, вставил взрыватели и отцепил поводок.

— Вперед!

Зорька бросилась вперед крупными, бесшумными прыжками. И как раз в эту минуту из-за разошедшихся туч выглянула луна. Земля засеребрилась, и стало видно далеко. Зорька бежала к пулеметному дзоту, стоявшему за первой траншеей. Должно быть, немецкий часовой тоже увидел ее, он открыл огонь из автомата, но почему-то стрелял не в собаку, а в землю возле себя, очерчивая огненный круг. Зорька рванулась и исчезла в стороне, где располагались фашистские батареи.

Прошло несколько минут — может, пять, может, десять, Петров не смотрел на часы, — и там, куда ушла Зорька, багровым костром вспыхнул взрыв. Тяжелый удар встряхнул землю, и почти одновременно грохнуло еще несколько взрывов. Собаки-подрывники выполнили свою задачу…

Через некоторое время Егор Сергеевич узнал от пришедшего в часть армейского агитатора о странном сообщении фашистского радио: «Под Ленинградом большевики направили на позиции наших войск стаю бешеных собак. Молодцы-гренадеры сумели повернуть эту стаю обратно, и бешеные псы перекусали дивизию красноармейцев».