Собаки проделывали свой путь по нескольку раз в день, они стремительно носились с донесениями из батальона в роту, из роты в батальон… Выпал снег, и на Кайкера и Ретчер стали надевать «маскхалаты» — полотняные попонки, делавшие их не такими заметными на белом поле. Даже на хвосты надевали полотняные колпачки.
Собаки совсем освоились с опасной службой. Они не пугались выстрелов и разрывов, но стали разбираться в них. На открытом месте, услышав вой приближающейся мины, ложились, прижимаясь к земле, и вскакивали вслед за разрывом, чтобы еще быстрее продолжать путь.
Теперь уже в портдепешники, пристегнутые к ошейникам собак, не клали пустых записок. И в ротах, и в батальоне убедились, что собаки — надежные связисты, на них можно положиться.
Батальону были приданы уже не две, а шесть собак. Они держали связь на трех направлениях — с ротами и боевым охранением. Командиры не могли нарадоваться: донесения и приказания доставлялись в несколько раз быстрее, чем прежде, когда на этих линиях работали пешие посыльные. И столь донимавшие батальон потери посыльных прекратились.
Сколько раз, бывало, осколки выводили из строя телефонные линии, но сообщения из батальона в роту, из роты в батальон продолжали поступать.
Солдаты радостно встречали собак.
— «Почтальон» пришел, — передавалось по траншее. Они и стали почтальонами: носили солдатские треугольнички в сумках. С собаками пересылали не только письма и бумаги. Случалось, они доставляли в боевое охранение даже патроны.
Кайкер подружился с комбатом. Тот всегда имел для собаки кусочек сахара или сухарь. Кайкер принимал угощение с достоинством, спокойно. Он неторопливо снимал лакомство с протянутой ладони, разрешал гладить себя, чесать за ушами, даже довольно урчал при этом. Но к портдепешнику могла притрагиваться только Рита. Всего один раз комбат попытался взять донесение сам, и Кайкер злобно огрызнулся, показав острые клыки.
Если, придя в землянку КП, Кайкер не заставал Риту, он забирался в закуток, где она жила, ложился на ее плащ-палатку и сердито урчал, когда кто-либо подходил близко.
Постепенно командиры так поверили в «собачью связь», что стали использовать ее даже для передачи сведений, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки врага.
Весной, когда быстро таял под солнцем снег, сообщение с передовой ротой стало особенно трудным. Ложбина наполнилась водой, до ней пробегала рябь, точно это было настоящее озеро. Ночью на воде белыми блинами плавал ледок. Собаки бесстрашно входили в воду и, когда лапы не доставали дна, пускались вплавь. Однако Кайкера среди них уже не было. Нелепая осечка с ним произошла.
Незадолго перед тем вблизи батальона заняла позицию минометная батарея. Огня она пока не вела: то ли боеприпасы экономили — блокада еще не была прорвана, — то ли командование не хотело, чтобы немцы раньше времени обнаружили батарею.
Мимо этой батареи проходил обычный маршрут Кайкера. Не удивительно, что минометчики обратили внимание на собаку. Как она сюда попала, они не знали и решили поймать ее. Может быть, из бдительности, а может быть, просто развлекались.