Девушка, которую я трахал. Женщина, которую не желал ни с кем делить. Бекка... Которую я боялся.

      Потому что пробуждала невиданное, раздражающее чувство. Чувство потери контроля над собой под номером два.

      Потому что первое было другим – тем, что сейчас заковало в тиски, не давая вернутся к привычному ритму жизни.

      Я резко поднял взгляд на зеркало, уставившись на нечто, обладающее черным, ониксовым взглядом - лишь маленький просвет из серой радужки между зрачком и темной каемкой вокруг говорили о том, что это был настоящий цвет глаз, а не надетые склеры.

      Нечто не было мной, потому что в отражении я видел его - отца.

      Я хотел привязать себя наручниками, лишь бы перестать сеять это зло вокруг.

      Я мог бы перерезать Ребекке горло и даже не вспотеть.

      Сделать это так же легко, как он с Дрейком.

      Мог бы избить собственного сына битой, гребенной битой, которая теперь помогала в братстве.

      Я мог бы...

      Тут я посмотрел на свои запястья. На шрамы, вскрывающие вены тоненькими рубцами.

      Я мог бы порезать вены собственному сыну.

      Все это сильнее меня, я погряз, ступил в болото, провалившись по шею.

      Выхода нет. Надежды нет. Грех пропитал насквозь, жестокость моя переходила все границы в последние время.

      Самым ужасным была безысходность. Непреложный факт того, что я не в силах ничего изменить, не в силах перекроить свое тело, вылечить зараженные гены.

      Был ли отец виноват в своих поступках?

      Я не мог однозначно ответить на этот вопрос. Он совершал ужасные вещи, но до того, как болезнь начала развиваться, он был… Другим.

      В киноленте воспоминаний подсознание само обозначило яркую, насыщенную картинку из прошлого.

      - Коул, держи его крепко. – В висках раздается голос отца. Такой четкий и ясный, как будто был моей реальностью. – Малыш.

      - Уилл, перестань! – Мама рассмеялась, попытавшись перенять меня от отца, но я не собирался отпускать руль машины, которой управлял. Ну как, управлял… Сидел на коленях у папы, в то время как он руководил моими ладонями. – Он еще мал для этого.

      - Нет, он уже взрослый и самостоятельный мужчина. Правда, Коул? – Уилл потрепал мои волосы, и я заметил его серые глаза, отраженные в зеркале заднего вида.

      - Да, мамочка. – Четырехлетний я гордо восседал на коленях отца, чувствуя, как скорость автомобиля увеличивается. Совсем немного. Мы находимся за городом в небольшом городке, где у нас был дом у озера. – Врум-врум!

      Я еще резче сжимаю кулаки на руле, понимая, что папа отпускает свои руки, но все же одну держит наготове. Другой он крепко обнимает меня, постоянно раздавая указания.

      - Только не отпускай руль. Движения оставляй плавными. Мы едем прямо и без поворотов, Коул…

      На самом деле, мы не ехали, а ползли со скоростью пять километров час. Но я возомнил себя заядлым гонщиком, а воображение рисовало мне шлем и костюм подобно тем, что я видел в видеоиграх.

      - Молодец, Коул. У тебя замечательно получается.

      Я снова бросил на него мимолетный взгляд, заметив искреннюю улыбку отца.