Молодость, неистребимая жажда жизни, надежда на туманное будущее, которое у всех молодых парней в их понимании должно быть лучше, чем прошлое, заставляли его жить и крутиться, иметь хоть какую-то цель… иначе его существование тут было бы бессмысленным.

Вечером перед поездкой Антон с трудом притащил Франси маленький бочонок с медью. Отдуваясь, поставил на стол. Широко улыбнулся.

– Франси, я нашел то, о чем мне говорил отец. Наследство.

– Наследство? – женщина заглянула в бочонок и охнула. – Ох ты ж! Монеты? Хоть и медь, но ее нужно пересчитать…. А… А где вы это нашли?

– В подвале.

– В подвале? Но я там тысячу раз была и ничего не находила…

– Не там искала. Он оставил мне тетрадь с записями, где указал на клад. А клад был зарыт в подземном ходу, что вел к реке. – Антон врал напропалую и не смущался. Он долго думал, как представить деньги Франси, и наконец придумал. Нашел старый сгнивший бочонок, вырыл яму в подземелье, обмазал землей сам бочонок и высыпал туда отчеканенные и состаренные монеты.

Франси сунула руку и переворошила содержимое.

– Одна медь, – немного разочарованно произнесла она.

– Зато там монет на десять империалов, – объявил Антон. – Притворно вздохнул. – Не знаю даже, что с ними делать?

– Как что?! – воскликнула порозовевшая Франси. – Тратить. У нас теперь в общей сложности… Пять империалов за настойку. Четыре вы взяли как трофей с ночных бандитов. Это девять. Пять получим за три комплекта снаряжения наемников. А то и больше. Но будем считать, пять. Это четырнадцать, и тут, вы говорите, десять империалов. Всего получается двадцать четыре. – Ее глаза засверкали. – Да мы, милорд, богачи!

– Значит, смотри, Франси. Монеты ты тратишь на филиссу. Снаряжение продаем мы с Торвалом и тратим на военные нужды. Уяснила?

– Уяснила. У нас еще семь таланов от ваших денег. Хватит оплатить доставку семян… Как же все хорошо получается! – ее глаза наполнились слезами. Она их вытерла и шмыгнула носом и неожиданно спросила:

– А где серебряные тарелки, что вы у меня забрали, милорд. Я не видела их у Патрона.

Антон нахмурился. Дотошность нового управляющего замком давала о себе знать.

– Я к тебе под платье лезу, Франси? – спросил он. Женщина от такого вопроса открыла рот.

– Нет, милорд, я стара для вас, но если…

– Никаких «если»! Я не лезу куда не надо и ты не лезь куда не надо. Договорились?

– Как прикажете, милорд…

– Тогда считай монеты, а я пошел спать.

Утром Антона наряжали в доспехи. Торвал подогнал под него кольчугу, под кольчугу надели поддоспешник, набитый конским волосом.

– Меч твоего отца просто ужасный, – небрежно заявил Торвал и протянул ему совсем другой меч с немного изогнутым лезвием и утолщением на конце. – Был у меня неплохой имперский клинок, так я его под твою руку переделал. Вот конный щит отца сгодится. И копье тоже. – Торвал одобрительно оглядел Антона, изнывающего в броне и обвешанного оружием. – Так по виду и не скажешь, что передо мной стоит никудышный боец – сказал он. – Впечатление произвести можешь. Надевай поверх кольчуги геральдическую тунику. Опоясывайся мечом, и пошли покажешься нашим, пусть видят, какой коршун вылупился из яйца.