«Что делать будем?»

По морде спаниеля было видно, что лаять он не хочет. Ты хозяин, ты и думай. Патрон лег на живот и стал смотреть на незнакомца.

«А почему безоружный? У меня же есть лук!» – Антон осторожно пошарил рукой по сену, нащупал его и колчан. Очень удачно все оказалось под рукой. Лень в этот раз была его помощницей. Он не стал снимать тетиву на ночь. Неспеша, тихо, без шороха достал из колчана стрелу, привстал на одно колено и зашуршал сеном. Одновременно с этим оттянул левую руку. Опустил лук. Незнакомец резко обернулся. Их взгляды встретились. У Антона екнуло сердце, и он, как учили, пустил стрелу. Тихий свист, болезненный удар тетивы по руке, и незнакомец, словивший стрелу в лицо, остался стоять. Антон лихорадочно нащупал новую стрелу и, не отрывая взгляда от стоящего с опущенными руками незнакомца, выстрелил еще раз, и снова в лицо. Незнакомец продолжал стоять. Такое противоестественное положение вещей заставило Антона запаниковать. Волосы на руках встали дыбом, а сами руки предательски ослабли и задрожали. Он отбросил бесполезный лук, который уже не мог натянуть, пошатнулся и, потеряв равновесие, с негромким криком кубарем скатился с копны сена на пол. Вскочил и суматошно заметался между колодой и сеном. Хотел удрать, но проход загораживал незнакомец. Он продолжал безучастно стоять, наблюдая за мельтешением Антона. Взгляд Антона зацепился за колун у колоды. Антон ухватил топор, которым Эрзай рубил дрова, и, преодолевая страх, поднял его перед собой. Это придало ему смелости.

– Ну, чего стоишь! – прошипел осмелевший Антон. – Давай подходи, коли не страшно. – Звук собственного голоса неожиданно вновь испугал Антона. Он зачем-то пригнулся, держа двумя руками над головой топор, и понимая, что своими словами, произнесенными вслух, старается унять подступивший к горлу страх, с вызовом бросил:

– Давай подходи, коли не трус! – Но его голос предательски дрогнул. Антон не столько боялся незнакомца и схватки с ним, сколько того, что тот стоял и смотрел на него. Незнакомец был разделен светом луны на две неравные части. Одна светлая, а другая, куда попали стрелы, пребывала в полной темноте. Это был безотчетный страх ребенка, когда что-то неизвестное вылезает из темноты, и само воображение додумывает остальное, сковывая мистическим ужасом все тело и даже душу, наполняя руки и ноги предательской слабостью.

Незнакомец продолжал молчаливо стоять. Антон сменил позицию, прикрывшись столбом опоры крыши, и замер. Теперь в свете луны он видел усатого мужчину. Одна стрела попала ему в глаз, другая в широко раскрытый рот. Тонкие струйки крови текли по усам и бороде. Незнакомец был мертв, но продолжал стоять.

«В чем же дело? – обходя по дуге ночного гостя, размышлял Антон. Почему он стоит? И зачем он пришел? Помочиться зашел? Глупости…»

«Эрзай! – озарила его спасительная мысль. – Надо позвать Эрзая!» – Антон рванулся в противоположный конец сеновала. Там было отгороженное и утепленное помещение для конюха. Там жил и зимовал в пристройке уже который десяток лет Эрзай. Там даже была печь, на которой он готовил себе еду, где грелся в зимние холода. Антон подбежал к двери и дернул ее.