После 1930 года республиканец Герберт Гувер все чаще обращался за советом к Баруху о том, какие инициативы демократический Конгресс может предпринять, чтобы противодействовать распространению экономического кризиса в стране.

Барух не скрывал, что приобрел состояние на фондовом рынке, продав все свои акции на пике цен в октябре 1929 года за несколько недель до краха, что придало его публичным заявлениям ореол дельфийского оракула в кризис в начале 1930-х годов. Но он не упоминал, что его близкий друг Уинстон Черчилль по его совету сделал то же самое. Баруху и Черчиллю, как ни странно, удалось сбросить акции на пике фондового рынка, как раз перед тем, как Банк Англии спровоцировал события, приведшие к краху лондонского рынка в сентябре 1929 года. В некоторых кругах особо подозрительные считали, что и Черчилль и Барух добились выгоды в результате своих инсайдерских постов.

В особо значимые дни 1931 и 1932 годов Бернард Барух ковал в Конгрессе консенсус демократов и республиканцев, который доминировал в законодательстве и политических дебатах. В начале 1930-х годов могущественный председатель сенатского Комитета по финансам и другие влиятельные законодатели бывали частыми гостями на охоте в уединенном поместье Баруха в Южной Каролине.

Барух, таким образом, в эти критические первые годы депрессии, обладал непревзойденной властью и влиянием в экономической политике Вашингтона. В ходе последующих событий то, что он сделает с этим влиянием, станет решающим.

Он призывал демократический Сенат оставить конфронтацию и не проводить курс, который может парализовать Белый дом. Вместо этого он предлагал прийти к консенсусу с республиканцами Гувера. Он говорил своим приятелям в Сенате: «Страна находится в очень взбудораженном состоянии. Сейчас нужен именно покой, и никаких перемен. Давайте не будем пытаться исправить слишком много вещей сразу»[86].

Уникальное воздействие Баруха на политику Конгресса блокировало любую подлинно демократическую альтернативу катастрофической политике невмешательства Гувера в это критическое время. Подобное отсутствие инициативы или предложений от демократов в 1930-х годах мало чем отличались от оглушительного молчания демократов в Конгрессе более 80 лет спустя на дебатах 2008 года о беспрецедентном республиканском законопроекте по спасению Уолл-стрит стоимостью 700 миллиардов долларов.

Барух утверждал, что дефляция цен на сырьевые товары миновала нижнюю отметку в октябре 1930 года: «Пришли в движение естественные лечебные силы. Я не верю, что правительство способно что-либо сделать, чтобы помочь. Каждый раз, когда вмешивается правительство, оно делает только хуже»[87].

Тогда же он говорил группе академических экономистов демократической партии, что «бизнес должен пройти через выжимание и начать все сначала», словно национальная экономика была какой-то гигантской стиральной машиной. Когда один из присутствующих возразил, что такой подход политики невмешательства правительства рискует вызвать беспорядки на улицах, Барух огрызнулся: «Всегда есть слезоточивый газ, чтобы об этом позаботиться».