Когда Токарев-старший закончил, все еще некоторое время молчали, удивленно переваривая услышанное, – включая, кстати, и Артема, который никак не ожидал от отца таких вот психологических зарисовок, доказывавших, что о Невидимке он думал все эти годы гораздо больше, чем показывал сыну… Расходились с настроением не то чтобы веселым, но по-боевому злым. Петров-Водкин на выходе не удержался от «последнего желания» перед началом их с Лаптевым «каторги»:

– Станичники! Об одном прошу – если кто этого урода случайно первым возьмет – не убивайте сразу, дайте хоть пару раз нагайкой приложиться за мучения…

Выйдя из здания РУВД, Лаптев подмигнул Петрову-Водкину:

– Чего тянуть? Сразу и начнем: тама – мое и Токарева, а тама – твое и Харламова! Поперло!

Харламов вздохнул мученически и хитро глянул на Токарева-младшего:

– Тема, а пацаны, если надо, прикроют?

Степа намекал на контакты с боксерами, которые уже почти превратились в братву.

– Прикроют и накроют! – не моргнув глазом ответил Артем.

– Чего приуныли? Нам ли отступать? А?!! – взвился соколом от непосильной задачи Лаптев. Петров сделал рукой отмашку, выпучил глаза и тихонечко завел:

– По у-ли-це ходила… большая крокодила…

– Она, она зеленая была!!! – грянули все хором…

В тот день две «двойки» обошли по три двора – получив «на выходе» лишь гудящие от усталости ноги и одуревшие вконец головы…

Богуславский, вернувшись после «координационного совещания» к себе в ГУВД, собрал в 7-м отделе не только всех сотрудников, но и подтянул еще из районов группы по карманным кражам: народу набралось прилично. Всем им Богуславский сказал:

– Мне нужны любые эпизоды, которые вы только сможете вспомнить, где происходили «кидки» – не типичные… ну, не общеуголовные… талантливые, может быть, – с убийствами… В общем – все нестандартное. Вопрос серьезнейший, попрошу отнестись к нему как к своему родному. За информацию, представляющую оперативный интерес, я лично буду отстаивать любые премии и поощрения у начальника ГУВД. Лично! И еще, братцы… поскребите по сусекам: у агентуры, у коллег… может, кто-то что-то вспомнит – нужен человек… молодой, подлый, умный, не судимый, не стоящий на профучетах, совершающий подставы грамотные, если хочет убить, то часто действует чужими руками, но может и сам, вот в таком разрезе. Результаты – мне письменно, чтобы я не сошел с ума от разговоров. Справки можно писать и неформальным языком – если что, я переспрошу. Короче – выручайте!

И около шестидесяти ушлых оперов разошлись, озадаченно почесывая затылки. А шестьдесят оперов – это сила…

…Боцман же, вернувшись из кабинета Токарева в свой собственный, достал со шкафа несколько картонных коробок из-под женских сапог и туфель. В них находились сотни карточек с фотографиями блатных и ранее судимых. Он вывалил все на стол и диван, открыл бутылку портвейна и налил себе стакан. Потом медленно всосал его. Пригладил седеющий ежик на голове. Вздохнул и стал вспоминать, перебирая и раскладывая карточки в разные стороны. Перед Боцманом проплывали истории, драмы, оперетки и триллеры. Старый опер то ржал, как пьяный, услышавший пошлый анекдот, то сопел и хмурился – все зависело от конкретной фотографии, которую он брал в руки. К вечеру Боцман зашел в гастроном, прикупил целую сетку портвейна и побрел к своему корешу, OOP