Лаптев прищурился:

– Я этого не люблю, ты знаешь, но… Вроде, ты говорил, его кой-кто в харю знает?

– Есть такое дело, – подтвердил Токарев. – Харламов?

Степа ковбойским жестом показал, что все о'кей и, имея в виду, естественно, Тимова, отрапортовал:

– Псевдоним Короткий, парень-умница, запомнил его идеально. Хотя особых примет у выродка действительно нет. Такому в наружке хорошо работать.

– И все? – с деланым безразличием поинтересовался Петров-Водкин. Токарев-старший глянул на сына и ответил:

– Чего уж тут скрывать. Варшава разглядел его неплохо.

– Во, как! – гоготнул Боцман.

– Да-а, – почесал голову Лаптев. – С Варшавой-то, конечно, не очень-то с руки композиционные портреты составлять…

Артем кашлянул и сказал почти уверенно:

– Я постараюсь его уговорить.

– Во, как! – заржал в голос Боцман, глядя в потолок. Артем в его сторону тоже избегал смотреть.

Токарев-старший скривился, как от зубной боли:

– Ну, правда, хватит! А Варшава – я тоже уверен – поартачится-поартачится, а для святого дела нажмет себе на горло… Так что доводы твои и сомнения, Лаптев, принимаются, – но вы вот еще для чего нужны: есть бездонная задача – от 1-й до 20-й линии и от Среднего до Большого… Вот эту площадь надо окучить, то есть сделать обход жилмассива. Я знаю, что это невозможно, а сделать все равно надо. И работать по приметам. Единственный плюс – я практически уверен, что коммуналки нам не нужны – этот фрукт из богатенькой семьи… Я так думаю…

Лаптев с Петровым-Водкиным переглянулись, но промолчали, и Василий Павлович это оценил:

– Это хорошо, что вы молчите… Спасибо. Ребята, милые, выносливее и наблюдательнее вас никого нет и быть не может! В ваше полное распоряжение – Артем, Харламов и Тульский, когда прочухается… Как он, кстати?

Артем, поняв, что вопрос адресован ему, кивнул:

– Начинает ходить понемногу. Медицина уверяет – жить будет. Организм крепким оказался.

На эту тему реагировать смехом никто не стал – все хорошо знали, из-за чего Артур сошел с катушек.

– М-да, – вздохнул начальник ОУРа. – В общем, так, Лаптев, если молодежь хоть пикнет, хоть стон испустит – пристрели их… Ну скажи хоть что-нибудь, Лаптев!

– А что тут скажешь, – вздохнул Лаптев. – Стаканом тут ты, Палыч, не отделаешься…

Токарев-старший чуть заметно улыбнулся – если Сергей сказал про стакан, которым не отделаться, – значит, он будет расшибаться в лепешку по-настоящему…

Василий Павлович еще раз оглядел всех и подвел черту:

– Ну что, мужики, – с Богом, что ли… Вроде все сказали… Я только пару слов хотел еще – про то, как я лично себе этого Невидимку представляю: годков ему, значит, столько, сколько и Артему, ростом он поменьше, можно сказать – невелик рост, худощавый, но жилистый… вернее – скорый такой от злости, белобрысо-белесый, но прическа точно аккуратная, глаза… глаза, как уже неоднократно упоминалось, – никакие, а потому неприятные… Он, скорее всего, мамочкин сынок, папаня или умер или ушел – какой-нибудь торговый хрыч… Может, еще и помогал первое время, как ушел, – но меньше, чем новому сыночку… ну, от новой бабы… Живет в отдельной квартире и не на первом этаже, книжки почитывает, а если учится – то хорошо… Мамуля в нем души не чает… Все… Остальное – уж совсем романтизм.