Крутов вышел из легкоступа сначала в самой Татарской Горе.

Огляделся.

Татарами здесь не пахло. Село ничем не отличалось от других небольших сёл русской глубинки. Не было даже мечети, что ожидал увидеть гость села, услышав его название. Лишь в центре, на небольшой площади, разрезаемой дорогой, стоял продуктовый магазинчик, освещённый двумя фонарями на столбах. Скорее всего название селу дал высокий холм на северной окраине, голый, как баскетбольный мяч; ничего, кроме травы, на нём не росло.

Крутов просеял «антенной пси-восприятия» всю атмосферу села и уверенно направился к единственной заасфальтированной улочке, ведущей к храму БЕСа. Редкие прохожие, заглянувшие в магазинчик и спешащие по домам, Егора не замечали. Трёхмерная индивидуальная пси-защита волхва надёжно «отводила им глаза».

Несколько минут он изучал автостоянку у храма, отмечая наличие вполне достойных иномарок, что говорило об интересе, проявленном к храму местными бизнесменами. Затем проник взглядом внутрь здания, оценил его охрану (семь человек с помповыми ружьями), внутренний интерьер, особенности входа и выхода. Прикинул варианты предстоящей операции.

Сначала надо было нейтрализовать «пастуха» в молельном зале, то есть отца Несиса, ещё довольно молодого (нет сорока лет) и сильного. Поэтому Крутов начал с него. Звать на помощь волхвов, многие из которых в настоящий момент отвлекали силы Синклита на себя, он не стал. С татарскогорским БЕСом можно было справиться без поддержки Катарсиса.

Стены здания Егора не остановили.

Никем не видимый, он проник в храм со стороны бара, где в этот момент сидели двое бородатых мужчин и пили коньяк. Кем они являлись для заведения, Егора не интересовало. Их потенциал не превышал возможности среднестатистического человека. Тем не менее их присутствием можно было воспользоваться, и Крутов не стал колебаться.

Усыпил бармена, листающего какой-то глянцевый журнал, затем одного из мужчин, коснувшись сонной артерии.

Собеседник мужчины с изумлением посмотрел на коллегу, уронившего голову на стол, и замер, почувствовав, как шею сдавили невидимые железные пальцы.

– Тихо! – сказал Егор ему на ухо. – Вставай, иди!

Бородач попытался разжать пальцы на горле, но не смог, с трудом встал.

– В молельню!

Вышли из бара, пересекли коридор, у двери в зал молельни остановились.

– Стучи и заходи! Махнёшь рукой дьякону, читающему молитву, или кто он там у вас.

Бородач повиновался.

Отец Несис, оглянувшийся на стук, увидел явно взволнованного бородача, которого, очевидно, знал, вопросительно мотнул головой:

– Чего тебе?

Бородач жестом позвал его и вышел.

– Сидеть, медитировать! – приказал отец Несис. – Я скоро приду.

Он вышел и тут же получил удар в лоб, от которого надолго потерял дар речи и сознание вообще. Убивать его Крутов не хотел, хотя мог.

Та же участь постигла и бородача.

Егор отнёс обоих в бар, уложил за стойкой, выключил в баре свет и вернулся к молельне.

Вариантов дальнейших действий было много, но он выбрал самый оптимальный.

Зашёл, всё так же никем не видимый, в зал, приблизился к одному из молодых парней в дорогом костюме, шепнул ему на ухо: