Горячая вода обожгла кожу, заставляя скривиться от боли, когда вместе со звоном цепи, она погрузила в неё раненую ногу. И  это стало единственным, что вызвало у Гадживаева хоть какую-то реакцию помимо похоти.

Дождавшись, когда она ляжет, он достал из кармана маленький ключ и осторожно взял её за щиколотку, избавляя от узкого браслета.

Что не говори, но после её побега Аббас явно смягчился. Он был всё тем же помешанным безумцем, идущим по головам ради достижения цели. Но теперь, хотя бы, не издевался и не причинял боли.

Погладив по исцарапанной коже, Аббас прижался к ней губами, водя языком по кровоточащим порезам. Жесткая щетина оставляла после себя зудящие следы, когда он поднимался всё выше и выше. Грубые пальцы скользили по мокрой коже, изучая изгибы бедра, всё уверенней и настойчивее подбираясь к её половым губам.

- Распахни бёдра, - хрипло приказал Аббас, и уже через секунду вошел в неё по фалангу. Напряженные скулы и вздутая, на покрытом испариной лбу, вена слишком красноречиво дали понять, что он на грани срыва. Аббаса трясло, словно через него проходило двести двадцать вольт, а грудь вибрировала от тяжелого, сдержанного дыхания. – Блядь… Как же долго я этого ждал…

Напрягшись всем телом, Ева схватилась за борта ванной, сжимая их до побелевших пальцев. Физический контакт с Аббасом оказался настоящей пыткой. Чувствовать его у себя внутри, оказалось так же мучительно и неприятно, как выпущенную в грудь пулю.

К глазам подступили слёзы, но Ева не могла позволить себе заплакать. Балансируя между отвращением и инстинктом самосохранения, она до крови прикусила щеку, заставляя себя расслабиться и отключиться от всего происходящего.

Саид придёт за ней. Обязательно придёт и спасёт. А до тех пор она должна выдержать все удары судьбы. Должна стать сильнее ради ребёнка и закончить эту партию живой и невредимой.

- Моя воля и я бы трахнул тебя прямо здесь, - хриплый мужской голос звучал откуда-то издалека, доносясь до опустошенного сознания смазанными отголосками. - В этой долбанной ванной. Но я слишком долго ждал этого момента, чтобы проглотить тебя целиком, не сумев, как следует, насладиться процессом, - вытянув из её влагалища пальцы, Аббас потянулся за мочалкой и детским мылом. Пока она жила у него, всегда пользовалась именно им, чтобы на теле оставался её естественный запах. – Если бы только знала, сколько сил и средств мне пришлось вложить, чтобы доставить тебя сюда.

- Инсценировав мою смерть, ты лишил себя всего отцовского капитала, - каждый вдох давался с трудом, разрывая её легкие, словно от глубоководного всплытия.

- Да. Так и есть, - начал он покрывать всё ещё тело белой пеной. – Но иначе у меня не было никакой возможно тебя вернуть. Теперь, когда в тебе ребёнок Асманова, он бы уже ни за что на свете не позволил тебе уйти. Даже сейчас мне пришлось сидеть тише воды, ниже травы, чтобы он не заподозрил меня в соучастии.

- И ты думаешь, он поверил в байку с моим побегом?

- Уверен, - оскалился Аббас, наслаждаясь этим извращенным процессом купания. - Асманов знает, что мне не выгодна твоя смерть, так что снял с меня слежку уже через три дня после автокатастрофы.