Смуглое лицо дернулось, реагируя на оглушительный хлопок. Будто тяжелым молотом с размаху ударили в грудь. В самое сердце. Игорь пошатнулся, чувствуя, как немеет левая половина тела, опустил голову – красное пятно расползалось на груди, поглощая нашивку «БАСТИОНЪ». Перед глазами все плыло. Земля с камнями, факелами и фальшфейерами накренились, как палуба тонущего корабля, столб со шпилем пошел вниз, словно секундная стрелка. Ладонь правой руки еще хранила чувствительность. Он сжал удобную рукоять секиры, но сил уже не было: «как легкое прикосновение весеннего ветра». Следующие удары в грудь выбили землю из-под ног, все закружилось с бешеной скоростью, он понял, что это конец. Но перед тем как все исчезло, минутная стрелка на башенных часах шагнула к 9:56.

– Бастион! Встань в строй!

9:55.

Первое. Если время – это координатная ось, то почему движение по ней всегда однонаправленно?

Он остановился. Медленно обернулся. Столб, цепи, следы, цокольный карниз, натуральный камень. Травертин, мрамор, песчаник, гранит.

Гранит.

Лотта лежала на спине за распахнутой дверью, согнув левую ногу в колене – ту самую, которую она подвернула. Голова повернута набок. Мертвый взгляд.

– Сразу двое напоследок! Какой подарок!

Он развернулся, чувствуя тяжесть рукоятки. Почему у нее такой цвет? Цвет воды в луже на асфальте. Марганец. От правильного распределения карбидов в стали зависит её прочность, если это…

– Бастион! В строй!

На этот раз он увидел вспышку выстрела. Удар. Взметнувшийся взгляд. Башенные часы опрокидываются назад. Нет, это он падает на спину. Секундная стрелка шагает к 9:56.

– Бастион! Встань в строй!

9:55.

Второе. Если энтропия возрастает вместе с течением времени, то является ли она его частью?

Порошковая сталь. Вероятно высокое содержание углерода, но не настолько, чтобы уступать в твердости чугуну, не заимствуя изъян его пористой структуры. Только чугун при сильном ударе раскалывается на куски.

– Сразу двое напоследок! Какой подарок!

Рука дернулась, но короткий шип обуха зацепился за ботинок. Надо ухватить повыше, ему всего тринадцать, рост не выше полутора метров. Конная секира осталась у ног. Он смотрел на главного инспектора. Длинные уродливые пальцы подергивались на уровне колен его коротких ножек.

– Бастион…

– Да заткнись уже!

На этот раз боль – жгучая, невыносимая, но недолгая.

9:55.

Третье. Если необратимый процесс запускается в изолированной системе снова, то является ли эта система… той же?

– Бастион! Встань в строй.

На этот раз не так уверенно. Потому что он сразу остановился.

Он ждал. Привычное движение Улрича казалось медленнее. Только-только реагируя на воцарившуюся над площадью тишину, его огромное тело пришло в движение. Он не очень ловок. Это заметно – тяжело переступая, он развернулся, на уродливом лице, похожем на растаявшее мороженое растянулась толстогубая улыбка.

– Сразу двое напоследок! Какой подарок!

Палец дернулся на спусковом крючке, но это ложная тревога, ведь еще должны прозвучать слова Джавида. Но почему?

– Бастион! В строй!

Понятно почему. У него слишком толстые пальцы – даже для такого огромного револьвера.