“Обломаешься!” – вторит им мой тяжелый взгляд исподлобья.

– К сожалению, выпивка закончилась, – я снова цежу каждое слово сквозь зубы, на что Спасский в очередной раз усмехается.

Решил тактику сменить, гаденыш, раз приказы и угрозы на меня не действуют. Что ж, мне не привыкать. Знал бы он, сколько моих оппонентов в суде применяли такие же приемы. Или угрозы, или сделки.

Стоит признать, частенько мы все-таки договаривались. На взаимовыгодных условиях для обоих.

Но сейчас…

Сейчас немного другая ситуация, и Виктор Алексеевич это прекрасно понимает. Мы не договоримся. Я не переступлю через себя.

А значит, я потеряю Ульяну…

Она так сильно въелась под кожу, что уже вряд ли получится ее оттуда вырезать. Даже коленным железом не выжечь – можно даже не пробовать. От нее у меня кровь по венам начинает бурлить, а жизнь наполняется всеми цветами радуги. Не черно-белая, как я привык раньше, а ярко, сочно, красочно…

Отказаться от этой девочки? Ради интересов какого-то упыря?

Нет уж, мы еще поборемся. Так просто я не сдамся!

– Обойдусь, – скалится Спасский, продолжая с ехидством мне и дальше бросать вызов. – Так что, Крутой? Договоримся? Земля… – пауза, а мои зубы скрипят уже так сильно, что, наверное, эти звуки слышат даже соседи. – В обмен на мою дочь? – заканчивает мужчина, хотя другого предложения я от него и не ожидал.

– Какая же ты… – шепчет Ульяна, но я не даю ей закончить, перебивая:

– Странное у вас понятие о “сделке”, Виктор Алексеевич, – я криво улыбаюсь, лишь бы снова этого хмыря вывести из себя. – Торговать родной дочерью? Ради чего? Куска земли?

– Угораздило же ее родиться девкой! – повышает голос Спасский, игнорируя мои вопросы, а Ульяна снова негромко произносит, закатывая глаза:

– Как же я тебя ненавижу!

– Я всю жизнь мечтал о сыне, – продолжает мужчина, мотая головой из стороны в сторону. – Но, как назло, сначала родилась она, – кивает в сторону Ульяны, – а после жена так и не смогла второй раз забеременеть.

– Чего ж ты своих шалав не обрюхатил, папочка? – голос девушки снова срывается на крик. – Вот и родила бы тебе какая-нибудь Эльвира и Анжелика сына, а меня бы вы все оставили в покое!

– Тебе не понять, – Виктор Алексеевич машет рукой в сторону своей дочери, но та уже завелась.

Танком не остановить – Господи, кто бы знал, как я сейчас горжусь своей девочкой.

И именно сейчас… Я признаюсь… Прежде всего, я честен перед собой.

Я ее безумно люблю!

– Уверена, что и мать тебя бросила, а не ты ее, так как выдержать такого идиота, как ты, нереально! Да тут никаких нервов не хватит!

– Заткнись! – шипит Спасский, но глаза Ульяны, как и немногим раньше ее отца, медленно наливаются кровью.

– Да нет уж, это ты заткнись! – девушка тычет пальцем в сторону мужчины. – Я тебя ненавижу! И буду повторять это снова и снова, пока до тебя не дойдет смысл моих слов. Я никогда тебе не прощу уход мамы, – девушка замолкает, но ненадолго. Делает шаг вперед… Останавливается… И прямо в лицо отцу выдает: – Я его люблю, понял? И ты ничего с этим не сможешь поделать. Я никогда не выйду замуж за эту жирную свинью, которую ты мне сулишь в мужья. Никогда! Хочешь проверить, умею ли я держать слово?