Однако Потыкин след, минуя замёрзший поезд, вёл дальше, и Царская не отступилась. Коготок побывал здесь меньше суток назад. Значит, либо одолел и вышел насквозь, либо… может, он вон за тем изволоком помощи ждёт?

Хотя какие тут, в месте смерти, могли быть жданки. Вона, те поезжане заночевали. Спят посейчас!

Светел прилаживал слово к слову, мысленно перебирал струны, думал про брата. Жёлтая звезда царствовала в сонме других, медленно клонилась к закату. Светел тряс головой, жмурился. В скудном свете мрела усыпанная прахом равнина да устало, вразнобой качались спины дружинных.

И нигде ни птицы, ни зверя, ни кустика. Ни рассыпанных бусин лисьей побежки, ни мышиного бисера.

Светел охлопывал себя руками в бараньих рукавицах, надетых на толстые варежки. Не помогало. Звёздная чернота вытягивала тепло. Мысль о возвращении к туманным вратам рождала глухую тоску. Слишком далеко. Слишком трудно.

Несбыточно.

Не стоит даже пытаться.

Оставалась дорога только вперёд.

Светел попытался представить отчаяние поезжан, когда они поняли, что сонное онемение становится смертным, что уже не поднять оботуров, да и самим, присев, не подняться… Или вовсе не было никакого отчаяния? Отступивший холод, покой, блаженная мысль: вот полежим, отдохнём, а уж после…

А никакого «после» не будет. Тишина, медленно переползающий прах. Жёлтая звезда в чёрном небе, то восходящая, то заходящая… Замёрзшие сухие тела. Нетленные гло́дни.

…Светел спохватился, очнулся. Придуманные мысли несчастных походников начали становиться его собственными. И он не помнил, каким образом прошёл последнюю сотню шагов. Дурной знак. Вдобавок начала болеть голова. Это было для него редкостью, потому заставляло насторожиться. Светел посмотрел вниз. Ноги стояли, вместо того чтобы идти. Тело силилось набрать воздуху перед очередным шагом. Рёбра лопались от натуги, рука тянулась содрать повязку со рта. Впереди смеялась, что-то втолковывала Сеггару Ильгра. Светелу тоже стало смешно, страна жёлтой звезды была местом, созданным для веселья и счастья. Сквара однажды узнает об этом и тоже придёт сюда, надо лишь подождать…

Пожалуй, Светелу никогда ещё не думалось так ясно, как ныне. Созвучья красного склада сами падали на язык, просились наружу. Вот только за гусельками в поклажу было хлопотно лезть.

Кочерга свернул со следа. Медленно, шаг за шагом побрёл вправо. Это оттого, что ступень коготковичей стала нестройной. Потыкины люди точно так же шарахались по сторонам, потом собирались. Казалось важным вернуть отбившегося на общую стезю.

– Дядя Кочерга!.. – захрипел Светел. Голос был шорохом прошлогоднего снега. Светел вроде помнил, что к витязям следовало обращаться иначе, но как? Недосуг с мыслями собраться…

Кочерга остановился. Светел понудил себя сделать несколько лишних шагов, поравняться с ним. Воин успел стащить не только повязку, но и личину, дышал вольно, жадно и часто, радостно улыбался. Лицо в вечных сумерках отливало синеватой окалиной.

– А восхочет ведь умницу завалить-измять, – прорычал сзади Гуляй. – Слышь, отрок! И ты хотел!