– А если вот так?

Две толстые палки изображали мечи. Хвойка наставил их перед собой. Слегка понурил, свёл концами. Принял гордый вид:

– Не спущу, вражина!

Трудна воинская наука. Синяки да шишки возами. Славы – близко не видно. Умаявшись, наскучив, парень запросил передышки. Взялся изобретать грозное воинское приветствие, по которому его, непобедимого, в любой битве узна́ют.

Светел, наблюдая, с сомнением покачал головой:

– Каково с такой стойки бить будешь?

Хвойка свёл белёсые брови. Начал медленный замах. Светел так же плавно, на простом шаге ткнул его в живот кулаком. «Это тебе не мирян в кружале пугать. Зазевайся, самого напугают…»

Отрок согнулся, обиделся, палка свистнула наугад. Опомнился Хвойка носом в снегу, с собственным оружием у затылка. В забыльном сражении умер бы, ещё не упав. Светел выпустил его, отшагнул.

– Тебе хорошо… – Хвойка, сопя, встал на четвереньки, начал отряхиваться.

– Что хорошего? – фыркнул Светел. – Маленьких обижать?

Он не жаловался ни на рост, ни на силу, но рядом с Хвойкой был щуплым подростком. «Может, потому мне его водить и велели. Чтоб одной сноровкой брать обучался…»

Светел подобрал вторую дубинку.

– Сам я сперва хотел вот так. – Оба кулака встали перед грудью, корявые «мечи» разошлись вверх и вниз. – Это чтобы один прямым хватом, второй сразу обратным. И благословенно вперёд!

Сразу показал – как. Ринулся на Хвойку. Рассёк, вспорол, отвёл, дорубил! Затрещали, сталкиваясь, дубинки. Сыпучий снег пошёл вихрями. Хвойка, отплёвываясь, вылез из сугроба, разыскал треух, жалобно повторил:

– Тебе хорошо…

– Хорошо, – согласился Светел. – Сколько меня всей дружиной лупили! А тебя сколько?.. Вот и я о том. После я врагу иначе здравствовать решился. – Выставил палки перед лицом, одну позади другой. Пояснил: – Вот угадай, какой меч куда пойдёт. А так если?.. А так?..

Чурки, посвистывая, залетали в руках. Вновь вспомнилась беседа в Затресье, щенячья глупая драка. Чего ради кровь пролил?.. Светел сделал шаг. Хвойка выронил треух, кинулся наутёк.

– Ты куда?

– Ну тебя! Убьёшь ни за что.

– Да ладно…

– А ты себя видел?!

Светел вздохнул. «Может, потому его мне, что другим витязям не занадобился?..» Добрый малый, кулаком дерево сдвинет, в стеношной схватке – гора, но… не разбивала. Позарился, из дому за воинами сорвался, да жилка не та. Нет истого воинского горения. Из нутра не пламенеет. А чего под шкурой нету, к шкуре не пришьёшь. Так бабушка говорила.

– Иди сюда, не обижу, – пообещал Светел. – Четыре удара. Я бью, медленно… Встретил, сбросил, ответил! Давай.

«Аодх… брат любимый…»

Голос Рыжика прозвучал внутри головы до того неожиданно, что Светел, замешкавшись, чуть не принял в лоб торец Хвойкиной палки.

«Повремени, брат, – виновато отмолвил он симурану. – Приду… сейчас…»

Ещё погонял Хвойку, наблюдая, как парень укладывает в память защиту и нападение. «Станешь учить, авось сам затвердишь», – смеялся Гуляй. Отступив наконец, Светел вновь поздравствовал отроку двумя чурбачками, вскинутыми перед лицом:

– Будет с тебя. В деревню ступай.

Хвойка ушёл, оглядываясь, снедаемый любопытством. Рад был бы узнать, что за тайные приёмы Светел собирался постигать в одиночестве, но нет у отрока голоса, чтоб витязя спрашивать. Не сказывает, значит, не твоего ума дело. Нос не дорос.