– Разо… рвали… зубами.

Холод продрал Кирилла по хребту.

– Псоглавцы?

Лиза не ответила. Она словно не услышала вопроса, включила зажигание, завела мотор и двинула дрезину вперёд. Стукнули колёса на стыках. Качнулась и поплыла, вся в дымке, кладбищенская роща.

Может, Николая Токарева загрызли лесные звери? Заповедник же. Но здесь нет собак, даже одичавших. Здесь нет волков… Медведь? Проснулся после спячки и убил человека? А когда просыпаются медведи? И есть ли они тут? И почему зверь не съел жертву?

– А ты уверена, что это – от Шестакова?

Лиза убеждённо кивнула.

– Папка… ушёл из зоны.

Кирилл не сразу понял. То есть – ушёл из зоны?

Он же здесь жил, а не сидел… Но до Кирилла дошло: а чем само Калитино отличалось от зоны, если здесь нет свободы встать и уйти? Нищая деревня – та же зона. Ну и что, что можно бухать? Невелика радость.

Была зона, о которой рассказывал Саня Омский, был её начальник полковник Рытов, а у полковника Рытова были охранники, догонявшие беглых, – псоглавцы. Лагерь закрыли. А нищета сделала деревню новой зоной, её начальником стал богач Шестаков. И почему бы ему не унаследовать спецназ Рытова – псоглавцев? Ведь крепостных надо охранять по-прежнему, а в заброшенной церкви на стене по-прежнему сжимает копьё святой Христофор, раскольничий бог конвоя?

Кладбищенская роща закончилась, и за дальним её краем во мгле Кирилл увидел усадьбу Шестакова: бетонный забор, краснокирпичные острые фронтоны, черепичные кровли и спутниковую антенну. Где Шестаков прячет псоглавцев? В подвале? Или у них логовища в лесу, как у зверей? Или они живут на карьерах, ведь Саня Омский называл их «торфяными талонами»?..

Возле бетонной ограды шестаковской усадьбы стоял тёмно-синий микроавтобус, но Кирилл не успел задать себе вопрос, почему их «мерс» находится здесь, а не у церкви. Впрочем, до церкви было недалеко. Она поднималась на невысоком взгорье, окружённая раскидистыми деревьями, бурьяном и кучами кирпича. Где-то там Гугер и Валерий готовили страшную фреску к переезду в музей. Как псоглавцы отнесутся к тому, что их бога увезут?..

– Ты боишься здесь жить? – спросил Кирилл у Лизы.

Лиза долго думала.

– Жить… не страшно… – прошептала она. – Страшно… уйти.

Кирилл понял, что напоминает ему местная жизнь, все эти вымытые одноразовые тарелки. Это мир после ядерной войны, мир на руинах. Или жизнь бомжей на свалке. Кто они, обитатели деревни? Те же бомжи на свалке цивилизации. Но ведь и у бомжей на свалке есть какие-то жилища, а в них – мебель, посуда, вещи, механизмы, даже аппаратура… У бомжей есть свои отношения, иерархии, правила… Примитивные, убогие, жалкие, страшные…

В Калитино разве не так же? Здесь свой владыка – Шестаков, своя столица – его особняк, своя работа – в усадьбе, свой транспорт – дрезина, свой энергоноситель – торф, свой бог – Псоглавец, и своё великое прошлое – зона.

На дрезине восемь километров оказались серьёзным расстоянием. За церковью потянулись пустоши с руинами лагерных бараков, потом – перелески и поляны. Дрезина, глухо стуча, катилась по узкоколейке в торфяной мгле, а из мглы неожиданно выплывали какие-то унылые, заброшенные виды, полные остервенения и тоски.