Они хотели, чтобы падре передал им командование и вообще вверил судьбу революции.

– Какое командование? Какая революция? О чем вы тут говорите? – язвительно поинтересовался я. – Разве мы не улепетываем со всех ног от вице-королевской армии?

Правда, бо′льшая часть северных территорий оставалась еще в руках повстанцев, и падре с Альенде разработали план, поразивший меня своей дерзостью. Мы не просто отступим на север, но через Монклову и обширную провинцию Техас доберемся до Луизианы: так называлась колония, которую Соединенные Штаты недавно купили у Франции. Оказавшись там, в Новом Орлеане, со всем тем золотом и серебром, которые «реквизировали» в Гуанахуато и других городах, мы сможем разжиться артиллерийскими орудиями и хорошими мушкетами. А с деньгами и оружием можно собрать и обучить новую армию.

– Когда мы вернемся в колонию, чтобы снова бросить вызов гачупинос, то приведем с собой уже не орду, состоящую из десятков тысяч необученных, вооруженных чем попало индейцев, но прекрасно вооруженную армию, умеющую маршировать в ногу и стрелять залпом по команде. Еще не все потеряно, – заявил я Марине.

Она рассмеялась и хлопнула в ладоши.

– Гачупинос не смогут остановить нас, ибо эту обученную армию будет поддерживать безбрежный океан всего нашего народа. На сей раз мы, americanos, овладеем столицей, а затем и всей колонией.

Но креолы продолжали негодовать на падре, они все громче кричали, что больше в нем не нуждаются. Один из них даже в запале заявил, что в случае смерти Идальго они сумели бы как следует распорядиться революционной казной. Имея на руках столько золота и серебра, можно нанять для дела революции профессиональную армию... «Или, – подумал я, – отступить и жить себе спокойно, в роскоши и безопасности, где-нибудь в Новом Орлеане».

Однако Альенде и братья Альдама по-прежнему были у меня вне подозрений. Да, они гневались на падре, обвиняли его в том, что он нанес ущерб делу революции, отказавшись штурмовать столицу и не последовав их совету у моста Кальдерон, но при этом все трое были людьми чести, и поражение не могло подвигнуть их к убийству человека, которого они раньше признавали своим вождем. Более того, сейчас повстанцами командовал Альенде. Падре полностью погрузился в раздумья и вообще не общался ни с кем из нас, если не считать деликатных просьб принести ему что-нибудь поесть или кратких замечаний насчет местности и погоды.

Вскоре прибыл гонец с депешей от генерала Луиса де Ла Круса, одного из высших командиров вице-королевской армии. От Марины я уже слышал, что он издал указ о помиловании, в случае немедленной сдачи, всем участникам революционного движения и разослал повсюду его копии. В своем письме Крус уговаривал падре воспользоваться возможностью получить помилование, поскорее прекратить сопротивление и приказать поступить так же всем своим последователям.

Марина показала мне ответ падре.