Это осознавал Хлопонин, это понимал сам Трубецкой, об этой говорил на утренней встрече великий князь Михаил.

Причина всем троим тоже была известна. Игнат Воронин, бывший когда-то Воронцовым, и те самые бумаги, возвращение которых в реальность должно было стать для кого-то приговором.

И если до самого Игната дотянуться не так просто – прикрытие операции продумывали до мелочей, то его дочь Александра вполне могла оказаться тем ключиком, который без труда откроет дверь верности не только самого Игната, но и тех, кого он называл побратимами.

К тому же появился и отягчающий момент, до некоторых пор выглядевший совсем неочевидным – уровень, на котором находился враг и который они отслеживали по косвенным признакам.

Трубецкой был уверен – против играет кто-то из старых родов, посчитавших, что император своей властью ограничивает их влияние.

Последние события показали, что враг может находиться выше. И это не просто удручало, это заставляло задаваться вопросом: настолько ли жизнь в империи такова, каковой она казалась?

Для всех в России, включая даже тех, кто всегда знал значительно больше остальных, императорский род был монолитом.

– Отвез Катерину? – Заставив себя вернуться в «здесь и сейчас», Трубецкой указал сыну на диван.

Александра, как раздражающий фактор, своих возможностей не исчерпала. И это делало ситуацию еще сложнее. Просто взять и вывести ее из расклада они не могли.

– Да, – закрыв дверь, прошел внутрь Александр.

Прежде чем присесть, бросил взгляд на ту самую лежавшую на столе папку.

Что находилось внутри, увидеть он не мог, но хватало и внешнего антуража. Золотые уголки говорили сами за себя.

– Тебя можно поздравить? – сев, кивнул Александр на стол.

Трубецкой хмыкнул – почти угадал, чертенок.

Гербовых бумаг в папке было две. И в одной тот самый указ о присвоении чина действительного тайного советника, о котором подумал сын.

– Можно, – кивнул он, переставляя кресло от столика ближе к дивану.

– Ты не выглядишь довольным, – опять не ошибся Александр.

– Время для этого не лучшее, – пристраиваясь в кресле, небрежно бросил Трубецкой. Подавшись вперед, оперся одной рукой на колено. – Что у тебя с ней?

Екатерина Ивлева могла стать для сына неплохой партией. Дворянский род старый, уже несколькими поколениями подряд отметившийся на юридическом поприще. Да и со стихиями у барышни все в порядке. Сильный огонь и дружественный ему воздух делали ее завидной невестой.

– Это все, что тебя волнует? – слегка, только пощупать границы дозволенного, огрызнулся Александр.

Откинувшись на спинку, сложил руки на груди, давая понять, что на конструктивный разговор по этой теме отец может не рассчитывать.

Князь спрятал улыбку. Взрослыми детей делал не возраст, а сложившиеся обстоятельства. И те выводы, к которым они приходили, выбираясь из них.

В этом отношении поколению его сына не повезло.

Впрочем, это с какой стороны смотреть. Новой войны, которая заставила бы их стать старше, Трубецкой точно не желал.

– Игорь Валдаев Саше не пара, – выпрямился князь.

– Это ты так считаешь? – криво усмехнулся Александр.