Скомкав записку в маленький шарик, она кинула его в мусорную корзину, но промахнулась. Наклоняться и поднимать бумажный комок ей было лень, поэтому она вдела сережки, мельком глянула в зеркало и вышла из каюты, аккуратно заперев за собой дверь.

На столике лежало меню. Елену и Григория Петровича оно совершенно не интересовало, а Марьяна протянула руку, открыла тоненькую картонную папочку по детской еще привычке пробегать глазами любые тексты, попавшиеся на глаза, хоть отрывной листок календаря. Из папочки выпал еще один листок бумаги, похожий на тот, что лежал на ее подушке. Марьяна взяла его в руки и невольно покраснела. Это был ее текст. Тот самый, где она рассуждала о преступлении против самой себя. Из-за соседнего столика ей подмигнула сидящая с листочком в руках Галина Анатольевна.

— Друзья мои. — Марк постучал по бокалу, и в кают-компании воцарилась тишина. — С сегодняшнего вечера вы будете получать записки, в которых содержатся ключи к расследованию. Ваша задача их собрать, проанализировать и запомнить, чтобы потом высказывать свои версии.

— А кого убьют? — спросила Тоня.

— Это же секрет, — рассмеялся Марк. — Не будем лишать дополнительной интриги наше плавание. Все произойдет именно в тот момент, в который и должно произойти.

Тоня фыркнула и наморщила нос.

— Пойдете вечером в джакузи? — спросила у Марьяны Елена. — Обещают подогретую воду, приятную музыку и коктейли.

— Пожалуй, пойду, — согласилась Марьяна.

После ужина она с удовольствием постояла на верхней палубе под бравурные звуки марша, наблюдая, как яхта отходит от причала. Несмотря на то что церемонию эту она знала до мельчайших подробностей, было в ней что-то завораживающее, трогающее за душу мягкой кошачьей лапкой. В спускающейся на него ночи Марсель светился и переливался огнями.

— Красиво? — спросил рядом мужской голос.

Марьяна повернулась и увидела капитана. В белевшей в темноте рубашке и строгих, отлично сидящих на ладной фигуре черных брюках он смотрелся просто отлично. Как жаль, что ей это безразлично.

— Красиво, — согласилась она. — И грустно. В отходе корабля от причала есть что-то безысходное. Вот вроде умом я понимаю, что могу вернуться в Марсель в любой момент, когда захочу, да и нет там ничего такого, что бы так сильно заставляло меня хотеть вернуться, а все равно немного грустно. Как будто еще один жизненный рубеж позади. Вам, наверное, не понять, о чем я. Вы всю жизнь только и делаете, что отчаливаете и причаливаете.

— Отчаливаю, да. Причалить пока не очень получается, — сказал он с непонятной Марьяне ноткой в голосе и откашлялся. — Извините, мне нужно идти.

— Да пожалуйста, — пробормотала она. — Я же вас не держу.

Она спустилась в каюту, чтобы натянуть купальник и халат поверх него, с усмешкой подумав о том, что ее роскошный топ остался совершенно никем не замеченным. И стоило так стараться… Взгляд ее упал на пол рядом с маленьким столиком. Туда, где стояла корзина для мусора и где валялся брошенный ею бумажный шарик. Сейчас его там не было.

Марьяна даже глазам своим не поверила. Она встала на колени и заглянула под стол и под кровать, пытаясь убедить себя, что у нее просто обман зрения. Бумажки не было. Марьяна метнулась к своей сумке и дрожащими руками проверила кошелек, в котором лежали паспорт, кредитка и вся наличность. Все было на месте. Немудреные украшения — тоже. Кто и зачем заходил в ее каюту? И когда? Во время ужина? Тогда это кто-то из команды, потому что попутчики ее за ужином все были в кают-компании. Или когда она стояла на палубе, наблюдая за отплытием? Тогда это мог быть кто угодно. Что у нее искали? И кому понадобилась ничего не значащая глупая бумажка, шутка, розыгрыш?