А может быть… Меня буквально передернуло от пришедшей в голову мысли. Хорошо, что в данный момент мужчины отошли и не могли этого увидеть. Что, если он собирался всего лишь похитить ее, а потом использовать… ну… как женщину? Держать взаперти в каком-нибудь охотничьем домике, где, как сказал Гарри, хоть кричи – никто не услышит…

Так, стоп. Я чуть не закричала, лишь бы заглушить подобные мысли. Этьен успел за короткий срок стать слишком близким для меня человеком. Подозревать его в подобном было слишком болезненно. К тому же у него милые родители, и сын таких людей просто не мог вырасти безжалостным убийцей.

Будет лучше относиться к ситуации иначе. Толком я ничего не знаю. Совершенно очевидно, что он замешан в некой незаконной деятельности, но все остальное – не более чем догадки. Пусть догадками и остается. Этьен в любом случае многое для меня сделал. Я ему благодарна и отплачу тем, что никогда не сдам его, в чем бы он ни был повинен. Но больше оставаться в его обществе нельзя. Это слишком опасно. Поэтому надо бежать. Забирать подругу (не бросать же ее на произвол судьбы в такой ситуации!) – и бежать. Сломя голову, куда угодно.

Трудно сказать, чего я боялась больше: опасности, которая исходила от Этьена, или той правды о нем, которую я пока не знала (догадывалась, но не знала точно). Но решение было принято, и затягивать я не собиралась.

Дождавшись, когда мужчины удалятся, я спешно обулась и, как была, выскочила из комнаты. Прическу поправляла уже на ходу.

Гости расходились. Стараясь лишний раз не попадаться никому на глаза, я отправилась к выходу. Высматривала среди немногочисленных припозднившихся гостей Амелию, но так ее и не увидела. Зато меня окликнул кучер. Окинув меня удивленным взглядом, парень распахнул дверцу и отрапортовал, что подруга ждет меня на постоялом дворе. Что ж, оно и к лучшему.

Прохлада ночи немного взбодрила, и к постоялому двору я подъезжала уже почти в здравом рассудке. Насколько он мог быть здравым после всех приключений. Срочно забирать Амелию, прихватить самые необходимые вещи и бежать, пока Этьен не спохватился, заметив мое исчезновение, и не добрался сюда!

Я рванула на себя дверь, пробежала к лестнице под меланхоличным взглядом хозяина заведения. Должно быть, он был ранней пташкой: за окном как раз занималась заря. Громко стуча каблуками, я поднялась по ступенькам, добралась до нашей с Амелией комнаты и… застыла на пороге.

Нет, это был не Этьен. Картина, которую я застала, оказалась намного неожиданней. На кровати, ерзая и поджимая губы, сидела моя подруга и соседка. А вот на отсутствовавшем прежде стуле расположилась… директриса нашего пансиона мадам Клодиль.

Я замерла, тяжело дыша. Перед глазами поплыли яркие точки, я только сейчас осознала, насколько ослабела и устала, и задумалась: а не видение ли это? Быть может, от злосчастного порошка у меня начались самые настоящие галлюцинации?

Однако мадам Клодиль казалась отвратительно реальной. Она восседала с идеально ровной спиной, тщательно зачесанными назад и собранными в пучок волосами, что немало уродовало ее лицо, с бледными щеками и испепеляющим взглядом, устремившимся в мою сторону, едва я вошла. Завязки темного короткого плаща, который она не сочла нужным снять, наверняка давили на горло, но эту женщину не беспокоили подобные мелочи. Рука ее опиралась на длинный черный зонт. Нет, это точно не галлюцинация. Мое воображение не способно на создание такой жуткой картины.