Всё было бы замечательно, если бы не отец.

Филип заметил, что невольно избегает отца с того момента, как он вернулся на корабль вместе с Розенфельдом. После первых дней ускорения он понял, что ждёт вызова. Лёжа без сна в своей койке, Филип представлял, как под суровым взглядом отца ему придётся отвечать за всё, что натворил на Церере. Бормоча потихоньку себе под нос, чтобы никто не услышал, он репетировал, что мог бы сказать в оправдание. Во всём виноват тот тип из охраны. А Филип, конечно, напрасно повёлся на оскорбление от местной девчонки. Просто несчастный случай. Он должен быть оправдан. Образ девушки из клуба постепенно менялся в памяти Филипа, пока она не стала казаться чем-то вроде воплощения дьявола. А охранник, в которого он стрелял, стал в его пересказе болтуном и бездельником, да ещё и сочувствующим внутрякам.

Но когда встреча, которой он так боялся, наконец-то произошла, вышло совсем не похоже на то, чего он ожидал. Поздно ночью дверь его каюты открылась и вошёл Марко, небрежно, как будто к себе. Филип сел в постели и заморгал, отгоняя сон, а отец опустился в ногах его койки. Ускорение мягко вжимало их вниз, примерно с четвертью g. Он махнул рукой, и система включила свет.

Марко склонился вперёд, сцепив пальцы. Волосы он закрепил сзади, высоким тугим узлом, так что кожа на висках натянулась. На щеках темнела щетина, глаза как будто слегка прищурены. Печальный, подумал Филип. Он знал, временами отец уходит в себя. Так он выглядел, и когда всё это случилось. Филип подтянул колени к груди и стал ждать.

Марко вздохнул. А когда он заговорил, акцент в речи слышался сильнее обычного.

— Видимость, — сказал он. — Усекаешь? Политика, и война, и мир, и всё остальное. Всё это только внешняя сторона.

— Тебе виднее.

— Оставив Цереру, мы поступили правильно. Гениальный ход. Всякий подтвердит. Ну, а что внутряки, та старая сука с Земли и новая, с Марса? Они-то скажут иначе. Может, назовут это бегством. Отступлением. Победой над Вольным флотом и всем, что стоит за ним.

— Этому не бывать.

— Знаю. Но намерен им показать. Продемонстрировать силу. Не дам... — Марко со вздохом откинулся назад. — Я не дам им времени.

— Значит, его у них и не будет, — сказал Филип.

Отец усмехнулся. Тихо и мягко. Шершавая тёплая ладонь легла на колено Филипа.

— Ох, Филипито. Сынок. Только с тобой я могу говорить по душам.

Филип раздулся от гордости, но не позволил себе улыбнуться. Лишь кивнул, серьёзно, по-взрослому, как военный советник. Марко откинулся на переборку, прикрыл глаза. Он казался таким уязвимым. Всё такой же — его отец, предводитель Вольного флота, но измученный и беззащитный. Никогда Филип не любил его сильнее.

— Так мы и сделаем, — заговорил Марко. Покажем силу. Позволим им занять станцию, а после дадим понять, что они у нас ничего не выиграли. Это не так уж трудно.

— Совсем нет, — сказал Филип, а Марко уже встал и направился к двери.

Когда он уже был готов выйти в коридор, Филип заговорил снова.

— Что-то ещё, отец?

Марко обернулся — брови подняты, губы плотно сжаты. Мгновение они рассматривали друг друга. Филип слышал, как стучит его сердце. Все заранее подготовленные слова растаяли под мягким взглядом карих глаз отца.