— Это из-за Филипа? Вы мстите мне?
— Филип Инарос здесь ни при чём, — сказал Марко, но восторг и волнение больше не слышались в голосе. — Дело в Филиппе Македонском. А также в том, чтобы усвоить уроки истории. — Последовала ужасающе-длинная пауза. Доуз рухнул назад в кресло. — Итак. Мы с Мичо уже обсудили изменение маршрута прибывающих кораблей. Давайте поговорим о логистике очистки самой станции. Согласны?
То, как внутряки сбегали с кораблей, стоило им только оказаться в порту, служило источником шуток среди астеров. Как внутряки выбирают корабельное меню на обед? В доке. Как можно определить, что внутряк долго не был в порту? После швартовки он сразу бежит в док посрать. Если дать землянину возможность выбора — остаться на борту корабля и спасти жизнь любимой или сойти в док и больше никогда не полюбить, то куда девать ее тело? Таков их образ мыслей. Корабль — не реальность, реальна только планета. Или спутник. Или астероид. Они не могли избавиться от мысли, что жизнь обязательно включает камни и почву. Вот почему они такие коротышки.
К тому времени, как через туннель дока Мичо вошла в люк своего корабля, на «Конноте» собрались ещё не все, но большинство. Те, кто ещё оставался снаружи, скорее всего, вернутся ночевать в свои койки. Никому не покажется странным, что здесь вся её семья. Ну, может, слегка, но ничего особенного.
Она спускалась на лифте со странным чувством — словно смотрела на корабль впервые. Всё было как в резком фокусе, как будто она ступила на незнакомую станцию. Так непривычно. Зелёные и красные индикаторы состояния лифта. Мелкий белый текст на каждой панели, информация о том, что скрывается за ней и когда установлено. Изящный логотип марсианского флота ещё различим на полу, несмотря на все усилия его оттереть. Из камбуза пахло чёрной лапшой, но Мичо не останавливалась. Если она сейчас и заставит себя что-то съесть, её всё равно вырвет.
Все члены экипажа разместились отдельно — все, кроме её семьи. Когда «Коннот» оказался в их распоряжении, Бертольд первым делом убрал перегородки между тремя каютами, чтобы образовалось обширное пространство с креслами-амортизаторами, где они могли собираться вместе. Марсианские дизайнеры проектировали корабль так, что люди могли находиться либо в одиночестве, либо вместе. Только астерам могла прийти в голову потребность быть и отдельно, и вместе. Оксана и Лаура сидели на палубе, их арфы почти соприкасались. Они играли старинную кельтскую мелодию. Бледность Оксаны и смуглая кожа Лауры делали их похожими на персонажей волшебной сказки. Джозеф, развалившись в кресле, что-то набирал на ручном терминале, покачивая ногой в такт музыке. Эванс сидел рядом с ним, стараясь не показывать, что нервничает. Надя, похожая на пра-пра-правнучку великих афганских воинов Марко, нежно поглаживала редеющие тёмные волосы Бертольда, стоя за его креслом.
Мичо опустилась в оставленное для неё кресло, сидела и молча слушала, пока музыка не завершилась чередой звучных, но нестройных аккордов. Все отложили и арфы, и ручные терминалы. Бертольд пошире открыл единственный зрячий глаз.