Она думала о том, остались ли где-то корабли колонистов, скрытые в темноте космоса и с ужасом наблюдающие, как человечество рвёт себя на части. Она вспоминала «Доктрину единого корабля». Вспоминала, как думала обо всех кораблях Пояса как о клетках единого существа. Теперь она уже смотрела на это иначе. Все они в лучшем случае — отчаянные бактерии, плавающие в море вакуума, которому всё равно, живы ли они, и которое не замечает их смерти.

И если прав Санджрани, худший кошмар ещё только предстоит.

Дверь из общего коридора открылась, ввалился Джозеф. Надя поцеловала его и ушла в постель. Теперь они спали посменно. Один сидит с Лаурой, один с ней, один спит. Цикл разделённого горя. Джозеф прошёл в пищеблок, открыл панель, которую Мичо не замечала, и налил себе виски, а потом сел напротив неё на кушетку.

— Твоё здоровье, — Джозеф поднял стакан.

Край звякал о зубы, пока он пил. Минуту оба сидели в молчании.

— Упс, — сказала она.

— Волшебное слово, — поднял брови Джозеф.

— Это всё я, — она вытерла глаза манжетом рубашки. — Я сделала всё, как всегда, и отправила нас в этот ад.

Глаза у Джозефа глубоко запали. Усталая кожа и опущенные плечи выдавали его утомление.

— Что-то я не уловил твою мысль.

— Я нахожу нечто, во что готова поверить, и иду за своей верой. А потом всё золото обращается в грязь. Джонсон, Ашфорд, Инарос. А теперь Холден. Не пойму, как я могла не видеть, но снова в это вляпалась. А теперь...

— Теперь, — кивнул Джозеф.

— А знаешь, что мне кажется самым нелепым? — голос взвился вверх, стал тонким и резким, как пиликанье скрипки. — Из того, что я пыталась сделать, не вышло совсем ничего. Я хотела создать Пояс для астеров, его нет. Хотела построить место, в котором мы могли бы жить, называя своим, и его тоже нет. Нет даже надежды, что когда-нибудь будет. И уже не припомню, как вышло, что я оказалась на стороне Холдена. Чтобы снова открыть врата? Пропустить поток колонистов? Чтобы не выжил никто из тех, о ком я заботилась?

Джозеф кивал, задумчиво и отстранённо.

— А какое это имело бы значение, если всё это тебе только снится?

— Что снится? — Мичо подвигалась, пока не разболелась спина, а после ещё чуть-чуть.

— Да это вот, — сказал он. — Что ты дралась за Инароса, потом за Холдена. Что потеряла близких и оказалась на лечении в роскошном месте.

— Это просто чушь.

Джозеф хмыкнул.

— А может, предназначение.

— Скорее всего, вселенной плевать на нас, и на всё, что мы делаем, а всё это твоё мистическое дерьмо — просто способ спрятаться от реальности.

— Возможно, и так, — согласился он с таким самообладанием, что она устыдилась своих слов.

Джозеф сделал ещё глоток виски, поставил стакан на пол и развалился на изогнутой кушетке, удобно устроив голову у неё на коленях. Его улыбка была такой тёплой и прекрасной, полной нежности и понимания, что у Мичо заныло сердце.

— Никогда мы не следовали за Холденом. Да, мы пошли против Марко, и Холден встал рядом с тобой. Но ты никогда не подчинялась ему. Мы дрались с Марко не ради Холдена. Мы сражались с Марко потому, что он выдавал себя за лидера, защитника, в котором нуждался Пояс, но оказался другим.