– Нет-нет-нет! – Виктория встает. – Это я их принесла. Я знаю, что это вещи вашего покойного мужа… Я очень перед вами виновата!

Поднимаюсь с пола.

– У вас были вещи Зака? И картина? Это вы их принесли?

– Да. Нет. Не совсем. Послушайте, – говорит она и изящно берет меня под руку. – Я здорово напортачила. Всю неделю была в отъезде. Вернулась вчера домой, а там никого. Когда я наконец дозвонилась до Алана, он сказал, что Онни в Лондоне у подруги, чья тетя руководит домом моды.

– «Шелби Пинк».

Она смотрит на меня, потом отводит взгляд:

– Ну, это все неправда. Хотя на звонки Онни не отвечает, она всю неделю просидела дома. Я обыскала ее комнату, разбив на квадраты, и нашла все это… Наверное, вы не понимаете, откуда у Онни вещи вашего покойного мужа. – Она выдавливает из себя страдальческую улыбку, на щеках проступают красные пятна. – Не подумайте ничего такого! Вещи у нас с тех пор, как он занимался с Онни репетиторством. Думаю, она промокла под дождем, и он дал ей сухую одежду. А картину – для вдохновения. Вот и все! Пойду искать дочь дальше, пока она не наделала глупостей.

Виктория направляется к двери. Нельзя ее отпускать.

– Я знаю про Онни и Зака, – неожиданно для себя говорю я. – Можете не притворяться.

– Вы знаете? – Она смотрит на меня с ужасом. Ей плохо удается контролировать свою мимику. – Что именно вам известно?

– У них был роман.

– Роман? Я не стала бы называть это «романом». Скорее приключение на одну ночь.

– Думаю, все было гораздо серьезнее.

– Вряд ли. – Она качает головой, легкими жестами смахивает со щек несуществующие пылинки. – Мне жаль, что вы об этом узнали. Когда вы приезжали в Галлз, то еще не были в курсе. Она вам сама сказала?

– Да.

– На нее похоже! Вечно стремится все разрушить. Уверена, вы с покойным мужем очень любили друг друга, и он ни в чем не виноват.

– Почему вы постоянно его так называете? Ведь вы его хорошо знали. Мы же говорим о Заке!

Виктория смотрит на меня, потом в окно.

– Моя дочь… – Она снова бросает взгляд на меня. – Пусть будет пять тысяч фунтов. Ведь этого хватит, чтобы хоть как-то компенсировать вам боль и ущерб, который причинила моя семья?

Я потрясена:

– Пытаетесь откупиться?

– Не стоит разбрасываться такими словами. – Она плотно сжимает губы. – Прошу, поймите! Мой муж вот-вот возглавит партию консерваторов. Для нас наступило непростое время.

Встаю, распахиваю дверь.

– Вы ничего мне не должны!

Спускаюсь по лестнице перед ней. Хочу, чтобы она поскорее ушла. Если сумку, одежду и картину взяла Онни, то Зак здесь ни при чем. Однако вряд ли она нарисовала бы фигуру на картине в студии, устроила там разгром или оставила для меня послания в доме. И фарфоровые домики из «Буков» вряд ли забрала она. На парковке возле студии тоже была не она. И Сэма едва не убила не Онни. Зак все еще где-то рядом – агрессивный, неуправляемый, неуловимый. Вчера ночью я переспала с другим мужчиной. У меня есть все основания бояться.

В холле я останавливаюсь. Дверь в кухню открыта. Сквозь ножки стула и осколки посуды я вижу опрокинутую корзинку Говарда. Виктория идет за мной по пятам.